Сорель, Жорж

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Жорж Сорель»)
Перейти к: навигация, поиск
Жорж Сорель

Жорж Эжен Соре́ль (фр. Georges Eugène Sorel; 2 ноября 1847 — 29 августа 1922) — французский философ и публицист.





Биография

Родился в Шербуре в семье обанкротившегося виноторговца. Окончил Политехническую школу, работал транспортным чиновником. С 1879 года он жил в Перпиньяне. В 1892 году, когда ему было 45 лет, ушел на пенсию и до самой смерти жил на ренту, активно участвуя в политической жизни Франции.

Идеи

Идеи Сореля весьма противоречивы. В 1889 году он опубликовал свои первые произведения — «Процесс Сократа» и «Вклад в мирское изучение Библии». В этот период его в основном занимали проблемы морали. В период с 1902 по 1909 год он увлекался философией Анри Бергсона. Его считают анархо-синдикалистом, однако он в 1909 г. выразил восхищение идеологом монархизма и национализма, основателем крайне правой организации «Аксьон франсез» Шарлем Моррасом.[1] После Октябрьской революции 1917 г. в России Сорель стал поклонником большевизма и его вождя — Ленина, а незадолго до своей смерти высказал одобрение лидеру итальянских фашистов Бенито Муссолини.

К либеральной демократии Жорж Сорель относился с величайшим презрением. В своей самой известной книге «Размышления о насилии» (1906 г.) он писал: «Опыт показывает, что во всех странах, где демократия может спокойно развиваться сообразно своей природе, господствует подкуп в самом бессовестном виде, причём никто не считает нужным скрывать своих мошеннических подделок». Сорель писал: «Возвышенное умерло в буржуазии, и поэтому она осуждена». Буржуазия, полагал он, «осуждена на смерть» и «её исчезновение лишь вопрос времени». Сорель убеждал, что есть лишь одно средство спасения мира от буржуазного декаданса — пролетарское насилие. При этом идея насилия в его концепции сопряжена с идеей всеобщей стачки, которая должная стать основным орудием революции.

Сорель также надеялся, что пролетарское насилие возродит боевой дух у буржуазии, «влияя на буржуа, разбудит в них классовое сознание», наполнит их «духом бодрости, неутомимости, неумолимости, которым отличались основатели новой промышленности». Он доказывал: «чем капиталистичнее будет буржуазия, чем воинственней будет настроен пролетариат, тем больше выиграет движение». С помощью насилия пролетариат, по его мнению, не добьётся немедленного улучшения своего материального положения, но зато он «спасёт мир от варварства». Поэтому «насилие пролетариата, понятое, как манифестация, свидетельствующая о сознании классовых интересов, является прекрасным героическим подвигом».

Сорель писал в книге «Социальные очерки», что длительный мир, которым Франция наслаждалась с 1871 года, явился «причиной её нравственной и духовной слабости, так как дух предприимчивости французов пошёл на убыль». Война, по его мнению, могла бы пробудить «боевой дух французов». Тем не менее, во время Первой мировой войны Сорель занял интернационалистские позиции.

«Размышления о насилии» были настольной книгой Муссолини, с которым Сорель встречался в 1912 году (правда, Муссолини был тогда ещё левым социалистом и интернационалистом). Муссолини говорил: «Именно этот учитель синдикализма через свои теории о революционной тактике более всех способствовал формированию дисциплины, энергии и силы фашистских когорт».

Напишите отзыв о статье "Сорель, Жорж"

Примечания

  1. [www.unn.ru/pages/issues/vestnik/99990200_West_MO_2004_1(2)/29.pdf Р.Кабешев. Ж. СОРЕЛЬ И Ш. МОРРАС — ПЕРВЫЕ ПОПЫТКИ СОЕДИНЕНИЯ ИДЕЙ СИНДИКАЛИЗМА И НАЦИОНАЛИЗМА]

Ссылки

  • [www.runivers.ru/philosophy/logosphere/471679/ А. Сурков. Миф, сила и насилие в философии Ж. Сореля]
  • [www.sensusnovus.ru/analytics/2012/08/29/14287.html Д. Жвания. Иррациональный социализм Жоржа Сореля]
  • [www.syndikalist.narod.ru/sorel/sorel.htm Подборка материалов о Жорже Сореле в библиотеке СКТ]

Отрывок, характеризующий Сорель, Жорж

– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.