Жоффруа II Мартел
| Жоффруа II Анжуйский фр. Geoffroy II d'Anjou | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 21 июня 1040 — 14 ноября 1060 | |||
| Предшественник: | Фульк III Нерра | ||
| Преемник: | Жоффруа III Бородатый | ||
| |||
| 1032 — 1056 | |||
| (под именем Жоффруа I) | |||
| Предшественник: | Фульк Гусёнок | ||
| Преемник: | Фульк Гусёнок | ||
| |||
| 1044 — 14 ноября 1060 | |||
| Предшественник: | Тибо III де Блуа | ||
| Преемник: | Жоффруа III Бородатый | ||
| Рождение: | 14 октября 1006 замок Лош | ||
| Смерть: | 14 ноября 1060 (54 года) Анже | ||
| Род: | Ингельгеринги | ||
| Отец: | Фульк III Нерра | ||
| Мать: | Хильдегарда | ||
| Супруга: | 1-я: Агнес Бургундская 2-я: Грейс де Монтрёй-Белле 3-я: Адель Немецкая | ||
Жоффруа II Анжуйский или Жоффруа II Мартел (фр. Geoffroy II d’Anjou, dit Martel; 14 октября 1006, замок Лош — 14 ноября 1060, Анже) — граф Вандома с 1032 года, граф Анжуйский с 1040 года, граф Тура с 1044 года из династии Ингельгерингов, сын графа Анжуйского Фулька III Чёрного и Хильдегарды.
Биография
Правление
Жоффруа II Мартел родился 14 октября 1006 года в замке Лош, который был построен его отцом Фульком III Чёрным.
В 1032 году Жоффруа сочетался браком с Аньес Бургундской, вдовой герцога Аквитании и графа Пуатье Гильома V Великого. Этот брак позволил Жоффруа II вплотную заняться делами Пуату и Аквитании.
В том же году возник раскол между его сестрой Аделью де Вандом-Анжу и её сыном — графом Вандома Фульком Неверским по прозвищу Гусёнок. Причиной семейной распри стало то, что Адель после смерти её старшего сына Бушара II разделила графство пополам между собой и младшим сыном. Фульк был этим недоволен и предпринял попытку вытеснить мать. Однако Адель, чтобы защитить свои права, передала свою половину графства в управление брату - Жоффруа II Анжуйскому, а тот, воспользовавшись этим, захватил земли Фулька и объединил графство под своей короной.
В течение того же 1032 года Жоффруа Мартел захватил Сентонж у Гильома VI Аквитанского. Подстрекаемый своей женой Аньес и поддерживаемый сюзереном Нижнего Пуату виконтом Жоффруа II де Туар, он продолжил атаковать герцога Аквитании. Выиграв в 1033 году битву при Монконтуре, Жоффруа Мартел захватил Гильома Аквитанского в плен и держал его в заключении больше трёх лет, поскольку тот не давал согласия на передачу Сентонжа. Графу Анжуйскому вообще везло с пленными.
После смерти Гильома 15 декабря 1038 года его брат Эд II, герцог Гаскони продолжил борьбу за Пуату, но не слишком успешно. В конце концов Эд Гасконский погиб во время осады Моза в 1039 году. С этого времени граф Анжуйский господствовал над Пуату до момента смерти своей супруги графини Аньес в 1052 году.
В 1040 году смерть Фулька III Чёрного позволила Жоффруа стать полновластным сюзереном огромного региона, укрепленного множеством крепостей, который включал в себя: Анжу, восточную часть Турени, Вандом, Сентонж, Лудэн и часть Берри.
Анжуйский дом получил в лице Жоффруа II достойного главу, который за 20 лет добился очень многого. Будучи довольно грубым, беспринципным, жестоким и физически очень сильным человеком, он оставался в то же время одним из самых культурных и образованных людей своего времени. Жоффруа плохо умел скрывать свои амбиции и был не слишком хорошим дипломатом. Зато он полностью соответствовал своему прозвищу «Молот» и крушил на своем пути всё, что мешало ему добиться желаемого.
Жоффруа Мартел в союзе с королём Франции Генрихом I, который официально передал ему господство над всей Туренью, продолжил в отношении соседей — графов Блуа — политику своего отца, направленную на сокращение их влияния и вытеснению из Турени.
В 1044 году в сражении под Нуи около Сен-Мартен-ле-Бо Жоффруа Мартел одержал свою решающую победу над домом Блуа. Во время битвы опять везение — был захвачен граф Блуа Тибо III, который и передал графу Анжуйскому все права на Турень. Многочисленные сторонники графов Блуа были удалены не только из Турени, но и из соседних областей. Отныне дом Блуа больше никогда не вмешивался в жизнь этого региона.
Однако с этого момента Генрих I был очень обеспокоен подъёмом и укреплением графа Анжуйского и запретил ему самостоятельно предпринимать какие-либо политические действия и военные походы.
Тем не менее Жоффруа Мартел уже начал присматриваться к графству Мэн. В это время, где-то между 1045 и 1047 годами, граф Мэна Гуго IV женился на Берте, дочери графа Эда II де Блуа. А Жоффруа II совсем не желал, чтобы Мэн попал под влияние дома Блуа. Кроме того, Мэн был важным транзитным регионом, через который шли важные транспортные пути.
В тот период времени графы Мэн были не слишком сильны, и Гуго IV постоянно вел локальные войны со своими вассалами, многие из которых — семьи Майенн, Шато-Гонтье, Краон, Лаваль и Витре — имели свои хорошо укреплённые замки. Среди самых влиятельных фамилий графства была семья Беллем, которая контролировала один из самых важных регионов на границе графства Мэн и Нормандии. К тому же три епископа Ле-Мана, последовательно возглавлявшие епархию с 992 по 1055 год — Сигфруа, Авегод и Жерве — являлись выходцами из семейства Беллем. И епископ Жерве, чьей резиденцией была крепость Шато-дю-Луар, совсем не разделял взглядов Жоффруа Мартела на будущее Мэна.
Жоффруа II Анжуйский начал с нападения в 1047 году на Шато-дю-Луар. Он сжег часть замка, но захватить его так и не смог. Тем не менее ему опять повезло: он захватил в плен епископа Жерве и приказал бросить его в тюрьму, где продержал 7 лет, пока тот в обмен на свободу не передал Жоффруа права на Шато-дю-Луар. С этого момента у Жоффруа портятся отношения не только с королём Франции, но и со Святым престолом. В 1048 году он все-таки захватил Шато-дю-Луар, а в течение 1049 года был сам осаждён Генрихом I в крепости Сент-Мор. В том же году папа Лев IX объявил об отлучении от церкви графа Анжуйского, продолжавшего удерживать в тюрьме епископа Мена.
Затем Жоффруа опять повезло — 26 марта 1051 года неожиданно умер Гуго IV, и жители Ле-Мана сдали город Жоффруа Мартелу. Это укрепило его тылы, он продолжил наступление в северо-восточном направлении и захватил крепости Домфрон и Алансон. Любое дальнейшее продвижение графа Анжуйского угрожало уже непосредственно Нормандии, и поэтому герцог Нормандии Вильгельм, будущий завоеватель Англии, был вынужден реагировать. К тому же этого от него требовала церковь, а также изгнанная из Мэна и приехавшая к нему с сыном Гербертом и дочерью Маргарет вдова Гуго IV — Берта. Да и своему сюзерену королю Франции, осадившему анжуйскую крепость Мульерн, он был обязан оказывать помощь. Вильгельм выступил против Жоффруа, и к концу 1051 года его войска захватили Алансон и Домфрон.
Тем временем, после такого усиления влияния Вильгельма Нормандского, Генрих I разорвал свой союз с ним и возобновил дружбу с графом Анжу. Жоффруа, теперь уже вместе с королём Франции, ещё долго воевал против герцога Нормандского. В 1057 году он захватил Нант и вместе с войсками Генриха I вторгся в Нормандию, где в 1058 году потерпел поражение.
Жоффруа Мартел умер 14 ноября 1060 года в монашеской обители Св. Николая в Анже.
Браки и наследники
После развода в 1052 году со своей первой женой Агнес Бургундской Жоффруа II Мартел в том же году женился на Грейс, вдове владельца Монтрёй-Белле, с которой также развёлся, а затем, в 1060 году, — на немецкой принцессе Адельгейде. Однако он так и остался бездетным, несмотря на три брака.
Ему наследовал его племянник Жоффруа III Бородатый, с которым сразу начал воевать и в 1068 году добился успеха, став графом Анжуйским, его брат Фульк IV Решен.
Напишите отзыв о статье "Жоффруа II Мартел"
Литература
- Тейс Л. Наследие Каролингов. IX — X века / Перевод с французского Т. А. Чесноковой. — М.: «Скарабей», 1993. — Т. 2. — 272 с. — (Новая история средневековой Франции). — 50 000 экз. — ISBN 5-86507-043-6.
- Duby G. Le monde au Moyen Age. — Paris: Quarto Gallimard, 1996. — 1523 p. — ISBN 978-2070737581.
- Marchegay P., Salmon A. [books.google.ru/books?id=WuHuwn7wJNgC&printsec=titlepage Chroniques d’Anjou]. — Cambridge: Cambridge University Press, 2010. — P. LIII—LIX. — 168 p. — ISBN 978-1108018302.
Ссылки
- [fmg.ac/Projects/MedLands/ANJOU,%20MAINE.htm#GeoffroyIIdied1067 GEOFFROY II 1040—1060] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 30 июня 2012.
Отрывок, характеризующий Жоффруа II Мартел
– О свышнем мире и о спасении душ наших!«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.
С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе:
«Ну и пускай такой то обокрал государство и царя, а государство и царь воздают ему почести; а она вчера улыбнулась мне и просила приехать, и я люблю ее, и никто никогда не узнает этого», – думал он.
Пьер все так же ездил в общество, так же много пил и вел ту же праздную и рассеянную жизнь, потому что, кроме тех часов, которые он проводил у Ростовых, надо было проводить и остальное время, и привычки и знакомства, сделанные им в Москве, непреодолимо влекли его к той жизни, которая захватила его. Но в последнее время, когда с театра войны приходили все более и более тревожные слухи и когда здоровье Наташи стало поправляться и она перестала возбуждать в нем прежнее чувство бережливой жалости, им стало овладевать более и более непонятное для него беспокойство. Он чувствовал, что то положение, в котором он находился, не могло продолжаться долго, что наступает катастрофа, долженствующая изменить всю его жизнь, и с нетерпением отыскивал во всем признаки этой приближающейся катастрофы. Пьеру было открыто одним из братьев масонов следующее, выведенное из Апокалипсиса Иоанна Богослова, пророчество относительно Наполеона.
