Жуайез, Анн де Батарне

Анн де Батарне де Жуайез<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Рождение:	1561(1561)
Образование:	Наваррский коллеж
Награды:

Анн де Батарне, барон д’Арк, герцог де Жуайез (фр. Anne de Batarnay de Joyeuse; 1561, замок Жуайез — 20 октября 1587, Кутра) — тулузский дворянин, один из любимейших миньонов короля Генриха III, самый титулованный из его фаворитов.

Семья

Анн был старшим сыном Гильома II, виконта де Жуайеза, и Марии де Батарне. Из пяти его братьев наиболее известны кардинал Франсуа де Жуайез, маршал Генрих де Жуайез и епископ Тулузский Антуан-Сципион де Жуайез.

Карьера

Начальное образование Анн получил в Тулузе, после чего в августе 1572 года приехал в Париж, где посещал Наваррский коллеж. В 1577 году он вместе с отцом участвовал в истреблении лангедокских и овернских гугенотов, а уже через два года был принят в ордонансовую роту и назначен губернатором Мон-Сен-Мишеля.

Миньон

Примерно в то же время Жуайез стал приближенным Генриха III. Король, переживший недавно смерть своих любимцев Келюса и Можирона, проникся к юноше симпатией, и милости посыпались на Анна одна за одной. В 1581 году Генрих, сделав Жуайеза герцогом и пэром, женил его на сестре королевы, Маргарите Лотарингской. Пышная свадьба, состоявшаяся 18 сентября того же года, закончилась первым в истории балетным спектаклем — «Комедийным балетом королевы». Хореограф Бальтазар де Божуайе создал удивительные по своей геометрической отточенности массовые танцы, в которых участвовали дамы, одетые наядами (в белоснежных платьях) и дриадами (в зеленых костюмах).

По количеству привилегий Жуайез сравнялся с принцами крови. Свадебный подарок, полученный им от короля, составлял 300 000 экю. В возрасте 21 года он стал адмиралом Франции, через год — командором ордена Святого Духа и губернатором Нормандии и Гавра. После смерти герцога Анжуйского Жуайез от имени короля стал управлять Анжу и Алансоном.

Неудачи и гибель

Вопреки приказу Генриха, Жуайез во время военной кампании в Пуату устроил гугенотам погром («Резня в Сент-Элуа», 21 июня 1587). Погибло около 800 человек. При дворе герцог был принят холодно и, опасаясь опалы, возглавил королевскую армию, отправленную на войну с Генрихом Наваррским.

После разгрома при Кутра (20 октября, 1587) пытался сдаться в плен и несмотря на то, что предлагал за свою жизнь выкуп в 100 000 экю, был застрелен гугенотами, отомстившими таким образом за Сент-Элуа.

Жуайез похоронен в замке Монтрезор (современная коммуна Монтрезор). Потомства не оставил.

Интересные факты

Вторым, третьим и четвертым герцогами де Жуайез стали братья Анна: Франсуа, Антуан-Сципион и Генрих.

Отец Жуайеза, виконт Гийом, получил звание маршала Франции в 1592 году, пережив к тому времени четверых своих сыновей (в том числе герцогов Анна и Антуана-Сципиона).

В литературе

Анн де Жуайез является персонажем романа Александра Дюма-отца «Сорок пять» и его пьесы «Двор Генриха III».

Отрывок, характеризующий Жуайез, Анн де Батарне

– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?