Жуана Португальская
| Жуана Португальская Joana de Portugal<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | ||
| ||
|---|---|---|
| 21 мая 1455 — 11 декабря 1474 | ||
| Рождение: | 20 марта 1439 Алмада, Португалия | |
| Смерть: | 12 декабря 1475 (36 лет) Мадрид | |
| Место погребения: | Мадрид | |
| Род: | Ависская династия | |
| Отец: | Дуарте I | |
| Мать: | Элеонора Арагонская | |
| Супруг: | Энрике IV | |
| Дети: | 1. Хуана Бельтранеха 2. Педро Кастильский и Португальский 3. Андрес Апостол Кастильский и Португальский | |
Жуана Португальская (20 марта 1439 — 12 декабря 1475)[1] — королева-консорт Кастилии и Леона. Вторая супруга Энрике IV, португальская инфанта по рождению, дочь короля Португалии Дуарте I и его жены Элеоноры Арагонской, сестра португальского короля Афонсу V. Жуана родилась в Алмада через шесть месяцев после смерти отца, Дуарте I.
Королева Кастилии
21 мая 1455 года в Кордове[1] Жуана Португальская вышла замуж за наследника королевства Кастилия и Леон Энрике IV. Для Энрике это был второй брак, первый 13-летний брак с Бланкой II Наваррской был расторгнут папой Николаем V, так как Энрике IV на протяжении всего брака не вступал в интимную связь со своей женой. В королевстве ходили упорные слухи, что Энрике IV — импотент. Жуана и Энрике были довольно близкими родственниками — у них были общие бабушка и дедушка с материнской стороны: Фердинанд I Справедливый и Элеонора д’Альбукерке; кроме этого у них был общий прадедушка с отцовской стороны — Джон Гонт. То есть они приходились друг другу двоюродными братом и сестрой с одной стороны, и в то же время троюродными с другой.
В феврале 1462 года, на шестой год замужества, Жуана родила дочку Хуану, которую все в королевстве прозвали «Бельтранеха» (порт. La Beltraneja) из-за упорных слухов, что настоящий её отец — Бельтран де ла Куэва, которого подозревали в том, что на протяжении лет он был любовником королевы. Энрике оформив своё решение через королевский суд, отправил Жуану в изгнание в замок кардинала Фонсека в Кока. В изгнании Жуана влюбилась в племянника кардинала Фонсека и родила от него двух сыновей. Энрике мотивируя тем, что брак изначально не был законным, оформил развод в 1468 году.
После смерти Энрике в 1474 году Жуана стала отстаивать права свой дочери Хуаны на трон Кастилии и Леона, но вскоре, в возрасте всего 36 лет умерла. Похоронена во францисканском монастыре Мадрида.
Скандалы и незаконнорожденные дети
Будучи при дворе, Жуана вызывала нарекания кастильской знати своими чересчур смелыми одеждами и нравами. Её декольте находили чрезмерно вызывающим, а поведение — провокационным. Ей приписывались многочисленные любовники, включая известного на Пиренеях поэта Жуана Родригеса де ла Камара (порт. Juan Rodríguez de la Cámara)[2][3]. Уже будучи в изгнании Жуана родила двух незаконнорожденных сыновей от Педро де Кастилия Фонсека, племянника кардинала Фонсека и правнука короля Кастилии Педро I.
|
В культуре
- В кинематографе
- В сериале "Исабель" роль Жуаны Португальской сыграла Барбара Ленни.
Напишите отзыв о статье "Жуана Португальская"
Примечания
Отрывок, характеризующий Жуана Португальская
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
