Жуан де Коимбра
| Жуан де Коимбра порт. João de Coimbra<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 1456 — 1457 | ||
| (под именем Жан III) | ||
| Предшественник: | Жан II де Лузиньян | |
| Рождение: | 1431 | |
| Смерть: | 7 октября 1457 | |
| Род: | Ависская династия | |
| Отец: | Педру де Коимбра | |
| Мать: | Изабелла Арагонская | |
| Награды: |
| |
Жуан Португальский (порт. João de Portugal; 1431 — 7 октября 1457), известный также как Жуан де Коимбра — португальский инфант, номинальный герцог де Коимбра, титулярный князь Антиохии, рыцарь ордена Золотого руна.
Второй сын Педру Португальского, герцога де Коимбра, и Изабеллы Арагонской, графини де Урхель.
Участвовал в мятеже своего отца и в битве при Алфарробейре, где тот был разбит и погиб (20 мая 1449). Был взят в плен и приговорен к казни, замененной, по ходатайству тетки Изабеллы Португальской, изгнанием.
Вместе с братом Жайме, будущим архиепископом Лиссабонским, и сестрой Беатрисой нашел убежище при дворе Филиппа III Бургундского. Герцог в рамках своего проекта крестового похода устроил брак Жуана с наследницей Кипра Шарлоттой де Лузиньян (21 декабря 1456), дочерью короля Жана II. По этому случаю Жуан де Коимбра на капитуле в Гааге был принят в рыцари ордена Золотого руна вместе со своим зятем Адольфом Клевским.
Как муж Шарлоты получил титул князя Антиохии и стал регентом Кипра, но в 1457 был отравлен, как полагали, по приказу тещи, Елены Палеолог.
Напишите отзыв о статье "Жуан де Коимбра"
Литература
- Les chevaliers de l'ordre de la Toison d'or au XVe siècle. Notices bio-bibliographiques. — Frankfurt: Verlag Peter Lang, 2000, S. 135f — ISBN 3-631-36017-7
- Mas Latrie L. de. — Histoire de l'île de Chypre sous le règne des princes de la maison de Lusignan. T. III. — P.: Imprimerie impériale, 1854, p. 81
Ссылки
- [fmg.ac/Projects/MedLands/PORTUGAL.htm#Joaodied1457 JOÃO de Portugal]
|
||||||||||||
Отрывок, характеризующий Жуан де Коимбра
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
