Жуковский, Николай Леонтьевич
Николай Леонтьевич Жуковский | |
Дата рождения | |
---|---|
Дата смерти | |
Место смерти | |
Принадлежность | |
Род войск |
пехота |
Звание |
капитан |
Часть | |
Награды и премии |
Орден Святого Георгия 4-й ст. (1854) |
Николай Леонтьевич Жуковский (1820 или 1821—1854) — капитан Минского пехотного полка, герой Крымской войны.
Биография
Родился в 1820 или 1821 году. Служил в Минском пехотном полку.
К открытию Крымской войны был капитаном и командовал в Минском полку ротой. С самого начала Севастопольской обороны Жуковский состоял в гарнизоне города.
24 октября 1854 года во главе 3-го батальона полка совершил вылазку с 6-го бастиона на французские позиции и при атаке захватил левый фланг вражеской батареи; во время боя на батарее получил пулевую рану в предплечье.
31 октября 1854 года при отражении штурма был тяжело ранен в икру левой ноги. Эвакуирован на Северную сторону, а затем перевезён в Симферопольский военно-сухопутный госпиталь. Несмотря на все усилия врачей скончался в госпитале 15 ноября. Похоронен в Симферополе на Старом городском христианском кладбище.
Поскольку документы о смерти Жуковского пришли в Санкт-Петербург с запозданием, то Высочайшим приказом от 15 декабря 1854 года он, ещё формально числясь в живых, за отличие в вылазке был удостоен ордена св. Георгия 4-й степени (№ 9551 по кавалерскому списку Григоровича — Степанова). Таким образом Жуковский стал первым кавалером ордена св. Георгия, награждённым этим орденом посмертно.
Напишите отзыв о статье "Жуковский, Николай Леонтьевич"
Литература
- Маркевич А. И. Некрополь Симферополя: Старое христианское кладбище в Симферополе // ИТУАК. — 1918. — № 55. — С. 345
- Ляшук П. М. Герои «Севастопольской страды». Кавалеры ордена Св. Георгия за оборону Севастополя в 1854—1855 гг. Биографический справочник. — Симферополь, 2001. — С. 57.
- Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). — СПб., 1869. — С. 218
Ссылки
- [www.ironcross-cma.com/content/view/958/95/ Офицеры Российской армии, умершие от ран и контузий в Симферопольском военно-сухопутном госпитале]
Отрывок, характеризующий Жуковский, Николай Леонтьевич
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.