Жуков, Георгий Андреевич

Георгий Андреевич Жуков
Дата рождения	4 апреля 1904(1904-04-04)
Место рождения	город Сергач, ныне Сергачский район Нижегородская область
Дата смерти	22 сентября 1975(1975-09-22) (71 год)
Место смерти	Краснодар
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1919 — 1921 годы 1926 — 1959 годы
Звание
Командовал	101-й пограничный полк войск НКВД 23-й Мурманский укрепрайон 104-я стрелковая дивизия 127-й лёгкий горнострелковый корпус
Сражения/войны	Гражданская война в России Советско-финская война Великая Отечественная война
Награды и премии

Георгий Андреевич Жуков (4 апреля 1904 года, город Сергач, ныне Нижегородская область — 22 сентября 1975 год, Краснодар) — советский военный деятель, генерал-майор (1943 год).

Начальная биография

Георгий Андреевич Жуков родился 4 апреля 1904 года в городе Сергач ныне Нижегородской области.

Военная служба

Гражданская война

В мае 1919 года был призван в ряды РККА и направлен красноармейцем в караульную роту при Сергачском уездном военкомате Нижегородской губернии, а в феврале 1921 года был уволен в запас.

Межвоенное время

В ноябре 1926 года был вновь призван в ряды РККА, после чего был направлен в 71-й отдельный дивизион войск ОГПУ, где исполнял должности командира отделения и командира взвода.

В сентябре 1928 года был направлен на учёбу в Высшую пограничную школу ОГПУ, дислоцированную в Москве, после окончания которой в сентябре 1930 года был направлен в 1-й пограничный отряд войск ОГПУ, где служил на должностях начальника заставы и помощника коменданта пограничного отряда по политической части, исполняющего должность командира дивизиона маневренной группы и начальника штаба пограничного отряда.

В мае 1935 года был назначен на должность начальника 2-го отделения штаба, затем — на должность начальника штаба 7-го пограничного отряда войск НКВД, в декабре 1939 года — на должность командира 1-го пограничного отряда войск НКВД, а затем — на должность командира 101-го пограничного полка войск НКВД (Ленинградский военный округ), после чего принимал участие в боевых действиях в ходе в советско-финской войны.

Великая Отечественная война

С началом войны Жуков находился на прежней должности.

В феврале 1942 года был назначен на должность коменданта 23-го Мурманского укрепрайона (14-я армия, Карельский фронт), в июле — на должность заместителя командующего Северным оборонительным рубежом, в октябре — на должность командира 104-й стрелковой дивизии, которая принимала участие в оборонительных боевых действиях на мурманском направлении.

В октябре 1944 года был назначен на должность командира 127-го лёгкого горнострелкового корпуса, который принимал участие в ходе Петсамо-Киркенесской наступательной операции и освобождении города Петсамо. За образцовое выполнение заданий командования по овладению Петсамо и проявленные при этом доблесть и мужество корпус был награждён орденом Красного Знамени. С ноября корпус занимал оборону по государственной границе с Финляндией и в феврале 1945 года был передан в состав 4-го Украинского фронта, после чего принимал участие в боевых действиях в ходе Моравско-Остравской и Пражской наступательных операций, а также в освобождении городов Моравска-Острава, Жилина и других. За образцовое выполнение заданий командования и проявленные доблесть и мужество в этих боях Георгий Андреевич Жуков был награждён орденом Суворова 2-ой степени.

Послевоенная карьера

С сентября 1945 года находился в распоряжении Главного управления кадров НКО, и в мае 1946 года был направлен на учёбу на высшие академические курсы при Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова, после окончания которых в марте 1947 года был назначен на должность начальника штаба 29-го стрелкового корпуса, в апреле 1949 года — на должность начальника оперативного управления — заместителя начальника штаба Киевского военного округа, в ноябре 1950 года — на должность начальника штаба — 1-го заместителя командующего 1-й Отдельной Краснознамённой армией (Дальневосточный военный округ), в сентябре 1953 года — на должность старшего военного советника начальника генштаба албанской армии, а в сентябре 1957 года — на должность начальника военной кафедры Львовского государственного института физкультуры.

В августе 1959 года в звании генерал-майора вышел в запас. Умер 22 сентября 1975 года в Краснодаре.

Награды

• Орден Ленина;
• Пять орденов Красного Знамени;
• Орден Суворова 2 степени;
• Орден Кутузова 2 степени;
• Орден Красной Звезды;
• Медали.

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 201—202. — ISBN 5-901679-08-3.

Ссылки

• [lexicon.dobrohot.org/index.php/%D0%96%D0%A3%D0%9A%D0%9E%D0%92_%D0%93%D0%B5%D0%BE%D1%80%D0%B3%D0%B8%D0%B9_%D0%90%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%B5%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87 Жуков Георгий Андреевич]
• [lubimeg.blogspot.ru/2013/10/101_26.html Жуков Георгий Андреевич]

Отрывок, характеризующий Жуков, Георгий Андреевич

Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.