Журавлёв, Михаил Иванович

Михаил Иванович Журавлёв<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">генерал-лейтенант М. И. Журавлёв</td></tr>
Рождение:	1911(1911) деревня Хрыгино Санкт-Петербургской губернии, Российская империя
Смерть:	1976(1976) Москва, Советский Союз
Партия:	ВКП(б) с 1931 года
Образование:	школа 2-й ступени Месячные курсы НКВД
Военная служба
Годы службы:	1933 - ...
Принадлежность:	СССР СССР
Род войск:	НКВД-НКГБ-МГБ-РККА
Звание:
Награды:

Михаил Иванович Журавлёв (1911, деревня Хрыгино Санкт-Петербургской губернии, Российская империя — 1976, Москва, Советский Союз) — деятель РККА и НКВД СССР, генерал-лейтенант (9 июля 1945). Начальник УНКВД-УНКГБ-УМВД по Московской области.

Ранние годы

Родился в русской семье крестьянина. После окончания школы 2-й ступени в городе Порхове работал слесарем на заводе «Красный Путиловец». С 1929 старший пионервожатый, с 1931 секретарь ячейки ВЛКСМ, с 1932 — заведующий отделением комитета ВЛКСМ. С декабря 1933 по октябрь 1935 служил в РККА рядовым, командир отделения школы 10-го отдела штаба Ленинградского военного округа, помощник командира взвода, с ноября 1934 командовал взодом 29-го стрелкового полка, с мая 1935 помощник начальника 6-й части штаба 10-й дивизии. Демобилизован в ноябре 1935. Уже с октября 1935 по 1938 на партийной работе в городе Ленинграде: редактор газеты, секретарь парткома Ленинградского рыбокоптильного завода, инструктор, заместитель заведующего отделом партийных кадров, второй секретарь Ленинского районного комитета ВКП(б).

В органах государственной безопасности

В декабре 1938 направлен на краткосрочные курсы при высшей школе НКВД. 23 января (по другим данным с 28 января) 1939 назначен наркомом внутренних дел Коми АССР. Проводит большую работу по укреплению правопорядка, борьбе с преступностью в республике. Избирался членом пленума и бюро обкома ВКП(б), депутатом Сыктывкарского городского Совета депутатов трудящихся.

31 марта 1940 переводят в аппарат НКВД СССР на должность начальника 5-го отделения 2-го отдела (секретно-политического) ГУГБ НКВД СССР на которой работал до 26 февраля 1941, после чего назначают начальником УНКВД Московской области. В этой должности его застала Великая Отечественная война. Он руководит строительством аэродромов в Московской области, формированием истребительных батальонов, курировал сапёрные работы по минированию столицы на случай прорыва обороны фашистами. Будучи членом областного штаба по руководству подпольем и партизанским движением занимается подбором командных кадров и формированием партизанских отрядов, созданием их материально-технической базы. По его инициативе создаются специальные школы по подготовке диверсионно-разведывательных специалистов. После освобождения от врага Московской области организует работу по восстановлению общественного порядка, борьбе с преступностью, занимал должность до 8 января 1948.

Затем был назначен начальником 4-го отдела Тюремного управления МВД СССР (7 июля 1948 — 28 сентября 1949). Заместитель начальника Управления ИТЛ и строительства Волго-Донского водного пути МВД (28 сентября 1949 — 18 ноября 1952). Заместитель начальника Главгидробалтстроя МВД СССР (18 ноября 1952 — 16 марта 1953). Начальник Хозяйственного управления МВД СССР (16 марта 1953 — 2 июня 1956).

Дальнейшая карьера

Со второй половины 1956 года работал в Министерстве среднего машиностроения СССР. Михаил Иванович Журавлёв умер в 1976 году, похоронен в городе Москве на Ваганьковском кладбище.

Специальные звания

• Капитан государственной безопасности, 21 февраля 1939;
• Майор государственной безопасности, 14 марта 1940;
• Старший майор государственной безопасности, 1 марта 1941;
• Комиссар государственной безопасности 3-го ранга, 14 февраля 1943;
• Генерал-лейтенант, 9 июля 1945.

Награды

Награждён двумя орденами Ленина (20.09.1943, 19.09.1952), орденами Красного Знамени (2.11.1944), Кутузова 2-й степени (21.06.1945), Трудового Красного Знамени (28.11.1941), двумя орденами Красной Звезды (26.04.1940, 1952), нагрудным знаком «Заслуженный работник НКВД» (4.02.1942), медалями.

Литература

• [www.memo.ru/history/NKVD/kto/biogr/gb172.htm Журавлёв М. И.] // Петров Н. В., Скоркин К. В. [www.memo.ru/history/NKVD/kto/index.htm Кто руководил НКВД, 1934—1941 : справочник] / Под ред. Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского. — М.: Звенья, 1999. — 502 с. — 3000 экз. — ISBN 5-7870-0032-3.

Ссылки

• [www.kp.rkomi.ru/txt/09_817.html Книга Памяти Республики Коми т. 9 стр. 817]
• [shieldandsword.mozohin.ru/personnel/zhuravlev_m_i.htm Журавлёв Михаил Иванович]
• [www.2bz.ru/n50.htm Октябрьский позор Москвы]
• [www.knowbysight.info/ZhZZ/02612.asp Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991]

Отрывок, характеризующий Журавлёв, Михаил Иванович

Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.


Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.