Журне, Жан

Жан Журне (фр. Jean Journet; 23 июня 1799, Каркасон — ноябрь 1861, Тулуза) — французский поэт-социалист.

Биография

Журне уже в молодости увлекался революционными идеями, был членом тайного общества карбонариев, содержался в тюрьме, но был оправдан судом. Некоторое время Журне провёл в провинции, занимаясь аптечным делом, пока изучение сочинений Фурье не побудило его приехать в Париж, чтобы познакомиться лично с уже умиравшим тогда философом-социалистом. Журне стал его поклонником его учения и с конца 30-х годов принялся за энергичную фурьеристическую пропаганду, отмеченную различными крайностями.

В 1841 году, во время представления в опере, он бросает из верхней галереи в партер груду своих брошюр, надеясь таким образом обратить внимание публики на идеи Фурье. Эта выходка стоила Журне нескольких месяцев заключения в доме умалишённых. Освобожденный, он печатает и распространяет брошюры, проповедует на площадях и в ресторанах, настойчиво добивается свиданий с богатыми и высокопоставленными лицами, пробует обратить в фурьеризм бельгийскую королеву.

Претензия на право считаться главным апостолом фурьеризма поссорила Журне с другими фурьеристами, а его странническая жизнь, посвященная лишь одной пропаганде, довела его до нищеты. Будучи преимущественно поэтом, Журне развивал свои фурьеристические идеи и полемизировал с их противниками (Прудоном, Жирарденом, Кабе, Деру и другими) почти исключительно в стихах. В его поэтических сборниках молитвы чередуются с хвалебными гимнами, революционные песни — с сатирами; некоторая грубость формы не исключает неподдельного вдохновения.

Главные сборники его стихотворений: «La bonne nouvelle ou l’idée succinte de l’association» (1843); «Les sept clameurs du desert»; «Jérémie en 1845»; «Poésies et chants harmoniens» (с автобиографическим вступлением, 1857); «Résurrection sociale, félicité universelle. Cris et soupirs» (1841—1849) и многие другие. Последняя предсмертная брошюра Журне «L’apothéose de l’Empire ou le règne de l’Harmonie» представляет собой попытку путём довольно грубой лести обратить Наполеона III на путь социальных реформ.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Журне, Жан

– Princesse, il faut que je vous previenne, – прибавила она, понижая голос, – le prince a eu une altercation, – altercation, – сказала она, особенно грассируя и с удовольствием слушая себя, – une altercation avec Michel Ivanoff. Il est de tres mauvaise humeur, tres morose. Soyez prevenue, vous savez… [Надо предупредить вас, княжна, что князь разбранился с Михайлом Иванычем. Он очень не в духе, такой угрюмый. Предупреждаю вас, знаете…]
– Ah l chere amie, – отвечала княжна Марья, – je vous ai prie de ne jamais me prevenir de l'humeur dans laquelle se trouve mon pere. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent. [Ах, милый друг мой! Я просила вас никогда не говорить мне, в каком расположении духа батюшка. Я не позволю себе судить его и не желала бы, чтоб и другие судили.]
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.


Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению князя в огромном кабинете. Из дальней стороны дома, из за затворенных дверей, слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.
В это время подъехала к крыльцу карета и бричка, и из кареты вышел князь Андрей, высадил свою маленькую жену и пропустил ее вперед. Седой Тихон, в парике, высунувшись из двери официантской, шопотом доложил, что князь почивают, и торопливо затворил дверь. Тихон знал, что ни приезд сына и никакие необыкновенные события не должны были нарушать порядка дня. Князь Андрей, видимо, знал это так же хорошо, как и Тихон; он посмотрел на часы, как будто для того, чтобы поверить, не изменились ли привычки отца за то время, в которое он не видал его, и, убедившись, что они не изменились, обратился к жене:
– Через двадцать минут он встанет. Пройдем к княжне Марье, – сказал он.
Маленькая княгиня потолстела за это время, но глаза и короткая губка с усиками и улыбкой поднимались так же весело и мило, когда она заговорила.