Сен-Жорж, Жюль-Анри
Поделись знанием:
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
(перенаправлено с «Жюль-Анри Сен-Жорж»)
| Анри Сен-Жорж | |
| Jules-Henri Vernoy de Saint-Georges | |
| Имя при рождении: |
Jules-Henri Vernoy de Saint-Georges |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
23 декабря 1875 (76 лет) |
| Место смерти: | |
| Род деятельности: | |
Жюль-Анри́ Вернуа́ де Сен-Жорж (фр. Jules-Henri Vernoy de Saint-Georges; 7 ноября 1799 или 1801 год[1]), Париж — 23 декабря 1875, Париж) — известный французский драматург и прозаик, автор огромного количества оперных и балетных либретто.
Часто для сокращения длинного имени его афишировали как Анри Сен-Жорж (Henri Saint-Georges).
Всего им создано, в одиночку или с соавторами, более 70 оперных либретто и более 30 драматических пьес.
В 1829 году был назначен директором парижского театра Опера Комик.
Среди современников обращал на себя особое внимание экстравагантными костюмами по моде ушедших времен, в полной мере отражавшими прошлое XVIII столетие — литератор этим словно бы хотел показать свои вкусы и приверженность старой Франции, часто и персонажи его произведений тоже были родом оттуда.
Произведения
- Либретто
- «Буржуа Реймса» — Le Bourgeois de Reims, комическая опера в 1 акте, в соавторстве с Константом Мениссье (Constant Ménissier), композитор Ф.-Ф.Фети, Париж, театр Опера Комик, 7 июня 1825
- «Людовик XII, или Дорога из Реймса» — Louis XII, ou la Route de Reims, комическая опера в 3 актах, в соавторстве с Мэзони де Лореалем (Joseph-François-Stanislas Maizony de Lauréal), музыка Моцарта, Париж, Théâtre de l'Odéon, 7 июня 1825
- «Ремесленник» — L'Artisan, комическая опера в 1 действии, музыка Ф.Галеви, Париж, Опера Комик, 30 января 1827
- «Король и лодочник» — Le Roi et le batelier, комическая опера в 1 действии, музыка В.Рифо (Victor Rifaut) et Ф.Галеви, Париж, Опера Комик, 3 ноября 1827
- «Пьер и Катрин» — Pierre et Catherine, комическая опера в одном действии, композитор А.Адан, Париж, Опера Комик, 18 июля 1829
- «Женни» — Jenny, комическая опера в 3 актах, композитор М.Э. Карафа ди Колобрано, Париж, Опера Комик, 24 сентября 1829
- «Людовик» — Ludovic, лирическая драма в 2 действиях, композиторы Ф. Герольд (Louis-Joseph-Ferdinand Hérold) и Ф.Галеви, Париж, театр Опера Комик, 16 мая 1833
- «Утерянное чувство» — La Sentinelle perdue, комическая опера в 1 действии, музыка В.Рифо (Victor Rifaut), Париж, Опера Комик, 9 декабря 1834
- «Маркиза» — La Marquise, комическая опера в 1 действии, в соавторстве с А. де Лёвеном, музыка А.Адана, Париж, Опера Комик, 28 февраля 1835
- «В ясной видимости» (Молния) — L'Éclair, комическая опера в 3 актах, в соавторстве с Э. де Планаром (Eugène de Planard), композитор Ф.Галеви, Париж, Опера Комик, 16 декабря 1835
- «Лютеранин Вены» — Le Luthier de Vienne, комическая опера в 1 действии, в соавторстве с А. де Лёвеном, композитор И.Монпу (Hippolyte Monpou), Париж, театр Опера Комик, 30 июня 1836
- «Жена посла» — L'Ambassadrice, комическая опера в 3 актах, совместно с Э.Скрибом, музыка Обера, Париж, Théâtre de l'Opéra-Comique, 21 декабря 1836
- «Гиз, или государства Блуа» — Guise, ou les États de Blois, лирическая драма в 3 актах, в соавторстве с Э. Планаром (Eugène de Planard), композитор Ж.Онсло, Париж, Théâtre de l'Opéra-Comique, 8 сентября 1837
- «Верный пастух» — Le Fidèle berger, комическая опера в 3 действиях, в соавторстве с Э.Скрибом, композитор А.Адан, Париж, театр Опера Комик, 6 января 1838
- «Цыганка» — La Gipsy, пантомимный балет в 3 действиях и 5 картинах, в соавторстве с Ж.Мазилье (Joseph Mazilier, композиторы Ф.Бенуа, А.Тома и М.А. Марлиани (Marco Aurelio Marliani), Париж, Théâtre de l'Opéra, 28 января 1839
- «Плантатор» — Le Planteur, комическая опера в 2 актах, музыка И.Монпу (Hippolyte Monpou), Париж, Théâtre de l'Opéra-Comique, 1 марта 1839
- «Королева на один день» — La Reine d'un jour, комическая опера в 3 действиях, в соавторстве с Э.Скрибом, музыка А.Адана, Париж, Théâtre de l'Opéra-Comique, 19 сентября 1839
- «Симфония, или Господин Альбер» — La Symphonie, ou Maître Albert, комическая опера в 1 действии, композитор А.Л. Клаписсон, Париж, Théâtre de l'Opéra-Comique, 12 октября 1839
- Дочь полка, комическая опера в 2 актах, в соавторстве с Ж.Ф.Байяром, композитор Гаэтано Доницетти, Париж, Théâtre de l'Opéra-Comique, 11 февраля 1840
- «Занетта, или Опасность игры с огнём» — Zanetta, ou Il ne faut pas jouer avec le feu, комическая опера в 3 актах, в соавторстве с Э.Скрибом, музыка Обера, Париж, Théâtre de l'Opéra-Comique, 18 мая 1840
- «Опера при дворе» — L'Opéra à la cour, комическая опера в 4 частях, в соавторстве с Э.Скрибом, музыка аранжирована А.Гризаром (Albert Grisar) и Ф. Буальдьё (François Adrien Boieldieu), Париж, Théâtre de l'Opéra-Comique, 16 июля 1840
- «Влюбленный дьявол» — Le Diable amoureux, балет-пантомима в 3 актах и 8 картин, совместно с Ж.Мазилье, музыка Франсуа Бенуа и Анри Ребера, Париж, Королевская академия музыки, 21 сентября 1840
- «Алмазы короны» — Les Diamants de la couronne, комическая опера в 3 актаз, в соавторстве с Э.Скрибом, музыка Обера, Paris, Théâtre de l'Opéra-Comique, 6 марта 1841
- «Жизель» — Giselle, ou les Wilis, фантастический балет в 2 актах, с соавторстве с Т.Готье и Ж.Коралли, музыка А.Адана, Париж, Королевская академия музыки (Гранд-Опера), 28 июня 1841
- L'Aïeule, комическая опера в 1 действии, музыка Буальдьё (François Adrien Boieldieu), Paris, Théâtre de l'Opéra-Comique, 17 августа 1841
- «Королева Кипра» — La Reine de Chypre, опера в 5 актах, музыка Ж.Галеви (Jacques-Fromental Halévy), Paris, Académie royale de musique, 22 декабря 1841
- La Jolie Fille de Gand, балет-пантомима в трех актах и девяти картинах, музыка А.Адана, Paris, Королевская академия музыка (Гранд-Опера), 22 июня 1842
- L'Esclave du Camoëns, комическая опера в 1 акте, музыка Ф.Флотова, Париж, театр Опера Комик, 1 декабря 1843
- «Калиостро» — Cagliostro, комическая опера в 3 действиях, совместно с Э.Скрибом, музыка А.Адана, Paris, Théâtre de l'Opéra-Comique, 10 февраля 1844
- «Леди Генриетта, или Служанка Гринвича» — Lady Henriette, ou la Servante de Greenwich, балет-пантомима в 3 актах и 9 картинах, совместно с Ж.Мазилье (Joseph Mazilier), музыка Ф.Флотова, Ф. Бургмюллера (Friedrich Burgmüller) и Э. Дельдевеза (Ernest Deldevèze), Paris, Королевская академия музыки, 22 февраля 1844
- «Лаццарони, или Просто хорошо спать» — Le Lazzarone, ou Le bien vient en dormant, опера в 2 актах, музыка Ж.Галеви, Paris, Académie royale de musique, 29 марта 1844
- Wallace, комическая опера в 3 актах, музыка Ш.Кателя, Théâtre de l'Opéra-Comique, 4 декабря 1844
- «Мушкетеры на Рейне» — Les Mousquetaires de la Reine, комичнская опера в 3 актах, музыка Ж.Галеви, Paris, Théâtre de l'Opéra-Comique, 3 февраля 1846
- «Душа болит» — L'Âme en peine, фантастическая опера-балет в 2 актах, музыка Ф. вон Флотова, Paris, Théâtre de l'Opéra, 29 июня 1846
- «Вал Андорры» — Le Val d'Andorre, комическая опера в 3 актах, музыка Ж.Галеви, Paris, Théâtre de l'Opéra-Comique, 11 ноября 1848
- La Fée aux roses, комическая опера-феерия в 3 актах, совместно с Э.Скрибом, музыка Ж.Ф. Галеви, Paris, Théâtre de l'Opéra-Comique, 1 октября 1849
- «Маяк» — Le Fanal, опера в 2 актах, музыка А.Адана, Paris, Théâtre de l'Opéra, 24 декабря 1849
- «Серафина, или Возможность кражи» — La Serafina, ou l'Occasion fait le larron, комическая опера в 1 акте, совместно с А.Дюпеном (Henri Dupin), музыка M. Сен-Жюльена, Paris, Théâtre de l'Opéra-Comique, 16 августа 1851
- «Замок Синей Бороды» — Le Château de la Barbe-bleue, комическая опера в 3 актах, музыка (Armand Limnander van Nieuwenhove), Paris, Théâtre de l'Opéra-Comique, 1 декабря 1851
- «Дочь фараона» — La Fille de Pharaon, балет в трех актах и восьми картинах с прологом и эпилогом, Санкт-Петербург (по повести Теофиля Готье «Роман мумии», редакция Пьера Лакотта), Большой Каменный театр, 18 января 1852
- Le Carillonneur de Bruges, комическая опера в 3 действиях, музыка А.Гризара (Albert Grisar), Paris, Théâtre de l'Opéra-Comique, 20 февраля 1852
- «Вечный жид» — Le Juif errant, опера в 5 актах, совместно с Э.Скрибом, музыка Ж.Галеви, Paris, Théâtre de l'Opéra, 23 апреля 1852
- «Любовь дьявола» — Les Amours du diable, опера-феерия в 4 действиях, 9 картинах, музыка Альбера Гризара (Albert Grisar), Paris, Théâtre-Lyrique, 13 марта 1853
- «Набоб» — Le Nabab, комическая опера в 3 актах, совместно с Э.Скрибом, музыка Ж.Галеви, Paris, Théâtre de l'Opéra-Comique, 1 сентября 1853
- Jaguarita l'indienne, комическая опера в 3 действиях, совместно с А.Лёвеном, музыка Ж.Галеви, Paris, Théâtre-Lyrique, 14 мая 1855
- «Корсар» — Le Corsaire, балет-пантомима в 3 актах, по одноименной поэме лорда Байрона, совместно с Ж.Мозилье, музыка А.Адана, Paris, Théâtre de l'Opéra, 23 января 1856
- La Fanchonnette, комическая опера в 3 актах, совместно с А.Лёвеном, музыка Л.Клаписсона, Paris, Théâtre-Lyrique, 1 марта 1856
- «Эльфы» — Les Elfes, фантастический балет в 3 актах, совместно с Ж.Мазилье, музыка Н. Габриели (Nicolò Gabrielli), Paris, Théâtre de l'Opéra, 11 августа 1856
- «Роза Флоренции» — La Rose de Florence, опера в 2 актах, композитор Э.Бибетта (Emanuele Biletta), Paris, Théâtre de l'Académie impériale de musique, 10 ноября 1856
- Le Sylphe, opéra-comique en 2 actes, музыка Л.Клаписсона (Louis Clapisson), Paris, Théâtre de l'Opéra-Comique, 27 ноябоя 1856
- «Египтянин» — Euryanthe, опера в трех актах, перевод либретто Г.Шези (Helmina von Chézy) совместно с А.де Лёвеном, музыка К.Фебера, Paris, Théâtre-Lyrique, 1 сентября 1857
- «Марго» — Margot, комическая опера в 3 актах, совместно с А.Лёвеном, музыка Л.Клариссона, Paris, Théâtre-Lyrique, 5 ноября 1857
- «Волшебница» — La Magicienne, опера в 5 актах, музыка Ж.Ф.Галеви, Paris, Théâtre de l'Opéra, 17 марта 1858
- «Пагода» — La Pagode, комическая опера в 2 актах, музыкаА.-Ф.Фоконьера (Antoine-François Fauconnier), Paris, Théâtre de l'Opéra-Comique, 20 сентября 1859
- «Пьер Медичи» — Pierre de Médicis, опера в 4 актах и 7 картинах, совмечтно с Э.Пачини (Émilien Pacini), музыка Ж.Понятовского, Paris, Académie impériale de musique, 9 марта 1860
- «Бабочка» (Le Papillon) — балет-пантомима в 2 актах и 4 картинах, хореография Марии Тальони, музыка Жака Оффенбаха (Париж, Императорская опера, 26 ноября 1860)
- «Мэтр Клод» — Maître Claude, opéra-comique en 1 acte, совместно с А.Лёвеном, музыка Ж.Коэна (Jules Cohen), Paris, Théâtre de l'Opéra-Comique, 19 марта 1861
- «Сквозь стену» — Au travers du mur, opéra-comique en 1 acte, музыка Ж.Понятовского (Joseph Poniatowski), Paris, Théâtre-Lyrique, 9 мая 1861
- «Ювелир из Сент-Джеймс» — Le Joaillier de Saint-James, комическая опера в 3 актах, совместно с А.Лёвеном, musique d'Albert Grisar, Paris, Théâtre de l'Opéra-Comique, 17 февраля 1862
- «Невеста короля Гарба» — La Fiancée du roi de Garbe, комическая опера в 3 актах и 6 картинах, совместно с Э. Скрибом, музыка Обера, Paris, Théâtre de l'Opéra-Comique, 11 января 1864
- «Маскарад, или Ночи Венеции» — La Maschera, ou les Nuits de Venise, балет-пантомима в 3 актах и 6 картинах, совместно с Дж.Рота (Giuseppe Rota), музыка П. Джорджа (Paolo Giorza), Paris, Théâtre de l'Opéra, 19 февраля 1864
- «Авантюрист» — L'Aventurier, комическая опера в 4 актах, музыка Ж. Понятовского (Joseph Poniatowski), Théâtre-Lyrique, 26 января 1865
- «Марта» — Martha, опера в 4 актах и 6 картинах, музыка Ф. Флотова, Paris, Théâtre-Lyrique, 15 декабря 1865
- «Зильда», история из «Тысячи и одной ночи» — Zilda, conte des mille et une nuits, комическая опера в 2 актах, совместно с А. Шиво (Henri Chivot), музыка Ф. Флотова, Paris, Théâtre de l'Opéra-Comique, 28 мая 1866
- «Пертская красавица» — La Jolie Fille de Perth, опера в 4 актах и 5 картинах, совместно с Ж. Аденисом (Jules Adenis), музыка Ж.Бизе, Париж, Théâtre-Lyrique, 29 декабря 1867
- «Царь Кандавл» — Le Roi Candaule, балет в 4-х действиях и 7 картинах с апофеозом, балетмейстер Мариус Петипа, музыка Цезаря Пуни, Большой театр (Санкт-Петербург), 29 (17) октября 1868. В основе либретто — поэма Теофиля Готье «Царь Кандавл»
- «Тень» — L'Ombre, комическая опера в 3 актах, музыка Ф.Флотова, Paris, Théâtre de l'Opéra-Comique, 7 июля 1870
- «Камарго» - Camargo, балет в 3 актах 9 картинах, совместно с М. И. Петипа, композитор Л. Минкус, Санкт-Петербург, Мариинский театр, балетмейстер М.И.Петипа, 17 декабря 1872
- «Флорентиец» — Le Florentin, комическая опера в 3 actes, музыка Ш. Леневё, Париж, Théâtre de l'Opéra-Comique, 25 февраля 1874
- «Очаровательная Альма» — Alma l'enchanteresse, опера в 4 актах, итальянская сценическая обработка сделана А.де Лозьером (Achille de Lauzières), музыка Ф.Флотова, Париж, Théâtre des Italiens, 9 апреля 1878
- «Ной» - Noé, опера, композитор Ф.Галеви; либретто было готово к 1858 году, но работа композитора продолжалась несколько лет, однако назначенная в Парижской Опере премьера была отменена; завершил оперу зять композитора Жорж Бизе, премьера прошла в 1885 г.
- Драматический театр
- «Корзина, или Уголок комнаты» — L'Écarté, ou Un coin du salon, картина-водевиль в 1 действии, совместно с Э.Скрибом и Мелесвилем, Париж, Théâtre du Gymnase Marie Bell, 14 ноября 1822
- «Сент-Луис, или Два ужина» — La Saint-Louis, ou les Deux dîners, водевиль в 1 действии, в соавторстве с А.Тардифом (Alexandre Tardif), Théâtre de Versailles, 25 августа 1823
- «Любовь и аппетит» — L'Amour et l'appétit, комедия-водевиль в 1 действии, совместно с Ф.де Курси (Frédéric de Courcy) и И.Сент-Эльм (Ida Saint-Elme), Paris, Théâtre de la Porte Saint-Martin, 14 октября 1823
- «Господин Антуан, или № 2782» — Monsieur Antoine, ou le N 2782, водевиль в 1 акте, совместно с Ф. Аллардом (Francis d'Allarde) и Сантином, Париж, Théâtre du Vaudeville, 17 мая 1824
- «День на Елисейских полях» — Une journée aux Champs-Élysées, картина-водевиль в 1 акте, в соавторстве с К. Мениссье (Constant Ménissier) и Л. Рабом (Léon Rabbe), Paris, Théâtre de la Gaîté, 3 ноября 1824
- «Рекруты, или Дочь фермера» — Les Recruteurs, ou la Fille du fermier, пьеса в 2 актах, совместно с А. Франкони (Antonio Franconi) и П. Кармушем (Pierre Carmouche), Paris, Cirque-Olympique, 13 апреля 1825
- «Бельфегор, или Покрывало дьявола» — Belphégor, ou le Bonnet du diable, водевиль-феерия в 1 действии, совместно с А.д’Артуа (Achille d'Artois) и Ж.Верне (Jules Vernet), Париж, Théâtre du Vaudeville, 26 апреля 1825
- «Маленький монстр и фокусник» — Le Petit monstre et l'escamoteur, безумный парад в 1 действии, совсестно с А.Симоннином (Antoine Jean-Baptiste Simonnin), Париж, Théâtre de la Gaîté, 7 июля 1826
- «Платье и униформа» — La Robe et l'uniforme, комедия в 1 действии, с куплетами, в соавторстве с П.Кармушем (Pierre Carmouche), Paris, Théâtre de l'Ambigu-Comique, 20 сентября 1826
- «Кредитор-путешественник» — Le Créancier voyageur, комедия-водевиль в 1 действии, в соавторстве с М.Сен-Анжем (Martin Saint-Ange), Paris, Théâtre de la Porte Saint-Martin, 30 сентября 1826
- 1750 и 1827, водевиль в 2 картинах, в соавторстве с Э.Балиссон де Ружмонтом (Émile Balisson de Rougemont) и А.Симоннином (Antoine Jean-Baptiste Simonnin), Paris, Théâtre du Vaudeville, 13 сентября 1827
- «Большой обед» — Le Grand Dîner, водевиль в 1 акте, с А.Симоннином (Antoine Jean-Baptiste Simonnin), Париж, Théâtre du Vaudeville, 25 февраля 1828
- «Дачный концерт» — Le Concert à la campagne, пьеса в 1 акте, в соавторстве с Л.Галеви (Léon Halévy), Paris, Театр «Одеон», 26 октября 1828
- Le Prêteur sur gages, драма в 3 действиях, в соавторстве с А.Беро (Antony Béraud), Paris, Théâtre de la Gaîté, 18 июля 1829
- «Мария-певица» — Folbert, ou le Marie de la cantatrice, музыкальная комедия в 1 действии, совместно с Леоном Галеви (Léon Halévy), Paris, Théâtre des Variétés, 7 февраля 1832
- «Примадонна, или Молочная сестра» — La Prima donna, ou la Sœur de lait, музыкальная комедия, в соавторстве с А.д’Артуа (Achille d'Artois), Paris, Théâtre des Variétés, 26 ноября 1832
- «Тигрица по имени Смерть крысам, или Рыба против рыбы» — Tigresse Mort-aux-rats, ou Poison et contre poison, медицинский препарат в 4 дозах и стихах, в соавторстве с А.Дюпеном (Henri Dupin), Париж, Théâtre des Variétés, 22 февраля 1833
- «Бал-варьете» — Le Bal des Variétés, водевиль в 2 актах, в соавторстве с А.де Лёвеном, Paris, Théâtre des Variétés, 28 января 1835
- «Фаринелли, или Празднество у короля» — Farinelli, ou le Bouffe du Roi, историческая комедия в 3 актах, в соавторстве с (Philippe-Auguste-Alfred Pittaud de Forges), Париж, Théâtre du Palais-Royal, 17 февраля 1835
- «Капеллан полка» — L'Aumônier du régiment, музыкальная комедия в 1 акте, в соавторстве с А.де Лёвеном, Париж, Théâtre du Palais-Royal, 1 октября 1835
- «Леона, или Парижанин на Корсике» - Léona, ou le Parisien en Corse, музыкальная комедия в 2 действиях, в соавторстве с А.де Лёвеном, Париж, Théâtre du Palais-Royal, 14 января 1836
- «Лоретта, или Красная печать» — Laurette, ou le Cachet rouge, комедия-водевиль в 1 действии, в соавторстве с А.де Лёвеном, Париж, Théâtre du Vaudeville, 28 января 1836
- «Молодой отец» — Le Jeune Père, комедия-водевиль в 1 действии, в соавторстве с А. д’Артуа (Achille d'Artois), Paris, Théâtre des Variétés, 30 июля 1836
- «Крошечка» — Riquiqui, музыкальная комедия в 3 актах, в соавторстве с А.де Лёвеном, Paris, Théâtre du Palais-Royal, 11 марта 1837
- «Учительница языков» — La Maîtresse de langues, музыкальная комедия в 1 действии, в соавторстве с А.Лёвеном и Ф.Дюмануаром, Paris, Théâtre du Palais-Royal, 21 февраля 1838
- «Швейцария в Трианоне» — La Suisse à Trianon, музыкальная комедия в 1 действии, в соавторстве с А.де Лёвеном и Л.-Э. Ванбербушем (Louis-Émile Vanderburch), Париж, Théâtre des Variétés, 9 марта 1838
- «Леди Мельвиль, или Ювелир Сент-Джеймс» — Lady Melvil, ou le Joaillier de Saint-James, комедия с песнями в 3 действиях, в соавторстве с А.де Лёвеном, композитор А.Гризар (Albert Grisard), Париж, Théâtre de la Renaissance, 5 ноября 1838
- «Дагобер, или Бесштанники» — Dagobert, ou la Culotte à l'envers, историческая драма в 3 актах, в стихах, с прологом в стихах, в соавторстве с Адольфом Лёвеном и П.Деландом (Paulin Deslandes), Париж, Théâtre du Palais-Royal, 24 января 1839
- «Мадмуазель Нишон» — Mademoiselle Nichon, комедия-водевиль в 1 действии, в соавторстве с А.Левеном, Paris, Théâtre des Variétés, 28 января 1839
- «Мадмуазель выбирает» — Mademoiselle de Choisy, комедия-водевиль в 2 актах, в соавторстве с Б.Лопезом (Bernard Lopez, Paris, Théâtre des Variétés, 3 апреля 1848
- «Шпион в большом мире» — L'Espion du grand monde, драма в 5 актах, в соавторстве с Т.Анном (Théodore Anne), Париж, Théâtre de l'Ambigu-Comique, 22 февраля 1856
- «Конференция» — Une conférence, в стихах, Théâtre de Madame la Duchesse de Riario-Sforza, 21 февраля 1867
- «Мадмуазель маркиза» — Mademoiselle la Marquise, комедия в 5 актах, в прозе, с прологом, в соавторстве с Локкруа (Lockroy), Париж, театр Одеон (Théâtre de l'Odéon), 12 февраля 1869
- Романы
- «Тревожные ночи» — Les Nuits terribles (1821)
- «Шпион в большом мире» — L'Espion du grand monde (7 частей в 3 томах, 1850)
- «Бракосочетание принца». «Часослов». «Аутодафе» — Un mariage de prince. Le Livre d'heures. L'Auto-da-fé (2 тома, 1852)
- «Князь Македонский» — Les Princes de Maquenoise (12 томов, 1860)
- «Зелёные глаза», фантастическая история — Les Yeux verts, histoire fantastique (1872)
Напишите отзыв о статье "Сен-Жорж, Жюль-Анри"
Примечания
- ↑ Сен-Жорж Жюль-Анри // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
- Сен-Жорж Жюль-Анри // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Сен-Жорж, Жюль-Анри
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
