Пежо, Жюль Андре
| Жюль Андре Пежо | |
| фр. Jules-André Peugeot | |
 | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти |
Жоншери, департамент Территория Бельфор, Франция |
| Принадлежность | |
| Род войск |
пехота |
| Годы службы |
1913—1914 |
| Звание | |
| Часть |
14-я пехотная дивизия, |
| Сражения/войны | |
Жюль Андре Пежо (фр. Jules-André Peugeot; 11 июня 1893, Этюп — 2 августа 1914, Жоншери) — первый французский солдат, погибший в боях Первой мировой войны. Он погиб за день до официального объявления Германией войны Франции.
Биография
Пежо был призван на военную службу в 1913 году, до этого он работал школьным учителем. Местом службы была 6-я рота 44-го полка 27-й пехотной бригады 14-й пехотной дивизии. На момент мобилизации французских войск (2 августа) имел звание капрала.
В день мобилизации, 2 августа Пежо следовал за своей группой из 6-й роты из Лон-ле-Сонье с целью установить контроль над франко-германской границей. За день до этого были мобилизованы немецкие войска, и ранним утром 2 августа немецкий кавалерийский патруль 5-го полка конных егерей под командованием лейтенанта Альберта Майера выехал из Мюлуза (Эльзас) и пересёк франко-германскую границу, а сам Майер саблей зарубил часового, попытавшегося остановить немцев. В 9:30 Пежо и его сослуживцы завтракали в доме некоего господина Дюкура, когда в дом вбежала дочь хозяина, Николет, и сказала, что в городе появились немецкие солдаты.
В 9:50 Пежо увидел Майера и потребовал от того остановиться, но немец выстрелил в Пежо. Пуля вошла в плечо, и француз упал, выстрелив в ответ из пистолета в Майера и промахнувшись. Сослуживцы открыли огонь по немецкому патрулю: Майер был убит, получив ранения в голову и в живот. В 10:07 (по другим данным, в 10:37) Пежо скончался на пороге дома, став первым французским солдатом, погибшим на Первой мировой войне (последней жертвой стал Огюстан Требюшон).
В Жоншери был установлен памятник Пежо.
См. также
- Джон Парр, первый солдат британской армии, погибший в Первой мировой войне.
- Джордж Эдвин Эллисон, последний солдат британской армии, погибший в Первой мировой войне в 9:30 утра 11 ноября.
- Джордж Лоуренс Прайс, последний солдат Британского Содружества, погибший в Первой мировой войне в 10:58 утра 11 ноября.
- Генри Гюнтер, последний солдат, погибший в Первой мировой войне в 10:59 утра 11 ноября.
Напишите отзыв о статье "Пежо, Жюль Андре"
Ссылки
- Jordan, Daniel. [query.nytimes.com/mem/archive-free/pdf?res=F00A1EF63B5B17738DDDAF0994DB405B868DF1D3 First to fall for France] (11 March 1916). Проверено 18 апреля 2012.
- [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=66332938 Find a Grave, Jules Andre Peugeot] (фр.)
- [www.joncherey.fr/pages/pages%20patrimoine%20culturel/drame%20de%20joncherey.htm Hommage et Souvenir au Caporal Peugeot] (фр.)
- [www.grande-guerre.org/biographie.php?id=105 Éric Labayle, Biographie de Jules André Peugeot] (фр.)
Отрывок, характеризующий Пежо, Жюль Андре
6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
