Коэн, Жюль
Жюль Эмиль Давид Коэн (фр. Jules-Emile-David Cohen; 2 ноября 1835[1], Марсель — 13 января 1901, Париж) — французский композитор и органист. Брат Аристида Феликса Коэна.
Учился в Парижской консерватории, в частности, окончив в 1852 году органный класс Франсуа Бенуа и класс композиции Жака Фроменталя Галеви. Последний привлёк его к сочинению синагогальной литургической музыки.[2] С 1853 г. был штатным органистом парижской церкви Сен-Мерри, с 1855 года на протяжении 35 лет вёл в Парижской консерватории класс вокального ансамбля, профессор. Ученики этого класса под руководством Коэна участвовали в качестве хора в премьерном исполнении Маленькой торжественной мессы Джоакино Россини (1864). В 1877 г. Коэн возглавил хор Парижской оперы.
Оставил четыре оперы, множество песен и романсов, значительное число духовных хоровых сочинений и произведений для органа и фисгармонии.
Напишите отзыв о статье "Коэн, Жюль"
Примечания
- ↑ [books.google.ru/books?id=kkccXvTYXU4C&pg=PA108&lpg=PA108 Cohen, Jules] // Эрик Блом. Everyman’s Dictionary of Music (1946). — P. 108. (англ.)
- ↑ [books.google.com/books?id=mqJqWBIV14UC&pg=PA95&lpg=PA95&dq=composer+Jules+Cohen&source=bl&ots=H4iAzIQXQS&sig=emaHjB9SjVn_hh1nDXRpjNC3mS0&hl=en&ei=xP8OTJ7jJMP7lwef-5Rv&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=9&ved=0CDYQ6AEwCA#v=onepage&q=composer%20Jules%20Cohen&f=false Opera, Liberalism, and Antisemitism in Nineteenth-Century France, p. 95]
|
Это заготовка статьи о композиторе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Коэн, Жюль
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
