Моль, Жюль

Жюль Моль

Жюль фон Моль (нем. Julius von Mohl; 25 октября 1800, Штутгарт — 4 января 1876, Париж) — французский лингвист и ориенталист немецкого происхождения. Брат Роберта и Гуго Моля.

Биография

Получил классическое образование в Тюбингене. В 1823 году отправился в Париж, где учился персидскому языку в Особой школе живых восточных языков (École speciale des langues orientales vivantes) у профессора А. И. Сильвестре де Саси.

С 1826 г. по 1833 г. был профессором Тюбингенского университета, получив разрешение продолжать учебу за границей, провёл несколько лет в Лондоне и Оксфорде.

Позже поселился во Франции, получил гражданство, в 1844 был принят в Академию надписей и изящной словесности, в 1847 стал профессором фарси в Коллеж де Франс.

Был активным членом Азиатского общества, помощником секретаря (1841—1852), секретарём (1852—1867), президентом с 1867 до своей смерти в 1876 году.

Основная работа Моля капитальное издание «Шахнаме», под названием Книга царей по Абулькасиму Фирдоуси, публикация, перевод и комментарии г-н Жюля Моля (в 7 томах, 1838—1878). Автор трудов о Заратустре, Конфуцие

Избранные публикации

• Lettres de M. Botta sur les découvertes à Khorsabad (1845);
• Fragments relatifs à la religion de Zoroastre (Paris, 1829);
• Confucii Chi-king sive liber carminum, ex latina P. Lacharmi interpret atione (Stuttgart, 1830);
• Y-King, antiquissimus sinarum liber, ex interpretatione P. Regis (Stuttgart, 1834—1839).

Ссылки

• Моль, Юлиус // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.aibl.fr/societe-asiatique/histoire/membres-illustres-de-la-societe/article/mohl?usg=ALkJrhhhgbcHe9pLgT4VWrpfoz51nO0hzA&lang=fr Mohl, Jules] (фр.)

Отрывок, характеризующий Моль, Жюль

– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.