Жюль и Джим
| Жюль и Джим | |
| Jules et Jim | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
105 мин |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Жюль и Джим» (фр. Jules et Jim) — третий по счёту полнометражный фильм французского режиссёра Франсуа Трюффо (1962). Экранизация одноимённого полуавтобиографического романа французского писателя Анри-Пьера Роше (1953).
Звуковая дорожка, сочинённая к фильму Жоржем Делерю, была названа журналом «TIME» одной из десяти лучших в истории кинематографа.[1]
Содержание
Сюжет
Перед Первой мировой войной в Париже жили два друга — австриец Жюль и француз Джим. Однажды они увидели в музее древнюю статую и влюбились в неё. Вскоре женщина, очень похожая на статую, материализовалась в их жизни. Катрин заворожила их обоих. На протяжении многих лет друзья тщетно ждали, на ком из них она остановит свой выбор. Катрин заявляла, что любит то одного, то другого, то их обоих. Гордиев узел взаимных симпатий разрубила неожиданная трагедия.
История создания
Трюффо нашёл роман малоизвестного писателя Роше, когда рылся в букинистических развалах, работая критиком в журнале «Кайе-дю-синема». Он полюбил эту книгу и свёл знакомство с её автором. По его просьбе Роше согласился написать сценарий и диалоги к фильму, но умер до начала съёмок. Через 9 лет после «Жюля и Джима» Трюффо экранизирует другой роман Роше — «Две англичанки и „Континент“».
Съёмки фильма прошли довольно быстро — в период с 10 апреля по 28 июня 1961 года в Париже, на Лазурном Берегу и в Эльзасе. Фильм впервые был представлен французской публике 23 января 1962 года. Он имел грандиозный успех и вошёл в историю как подлинная энциклопедия киноязыка Французской новой волны. Даже кумир Трюффо, Жан Ренуар, заявил, что был бы не прочь увидеть своё имя в титрах.
Специалистов сразу восхитила мобильность лёгкой кинокамеры, которую оператор Рауль Кутар то держит в руках, то привязывает к велосипеду, то взмывает с ней на вертолёте, заставляя выписывать невероятные пируэты. Стилистическая лёгкость сродни экспериментированию героев фильма с собственными чувствами. Молодёжь шестидесятых видела в «Жюле и Джиме» проповедь свободной любви, хотя фильм скорее высвечивает обречённость таких отношений.
В ролях
- Жанна Моро — Катрин
- Оскар Вернер — Жюль
- Анри Серр — Джим
- Мари Дюбуа — Тереза
- Анни Нелсен — Люси
Интересные факты
- В фильме Годара «Женщина есть женщина» Жанна Моро появляется в баре, и герой Жан-Поля Бельмондо спрашивает её — «Когда же выйдут Жюль и Джим?». Это намёк на новый фильм Трюффо, который в то время ещё не был завершён.
- С трагической развязкой «Жюля и Джима» перекликается сюжет фильма «Ванильное небо» (2001). В знак этого в комнате главного героя (его играет Том Круз) висит огромный плакат, изображающий Жанну Моро в роли Катрин.
- «Жюль и Джим» — любимый фильм Стивена Хокинга.[2]
Награды и номинации
Награды
- 1962 — Кинофестиваль в Мар-дель-Плата
- Лучший режиссёр — Франсуа Трюффо
Номинации
- 1963 — Премия BAFTA
- Лучший фильм
- Лучшая зарубежная актриса — Жанна Моро
Напишите отзыв о статье "Жюль и Джим"
Примечания
- ↑ [www.time.com/time/specials/packages/article/0,28804,1953094_1953153_1954869,00.html Jules et Jim — ALL-TIME 100 Movie]
- ↑ [www.reddit.com/r/science/comments/3nyn5i/science_ama_series_stephen_hawking_ama_answers/ Science AMA Series: Stephen Hawking AMA Answers! • /r/science]. reddit. Проверено 28 марта 2016.
Ссылки
- «Жюль и Джим» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v26712 «Жюль и Джим»] (англ.) на сайте allmovie
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Жюль и Джим
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
