Жякас, Антанас

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Жякас»)
Перейти к: навигация, поиск
Антанас Жякас
Antanas Žekas
Имя при рождении:

Антанас Жякас

Дата рождения:

17 мая 1931(1931-05-17)

Место рождения:

Кирдейкяй, Кедайнский район, Литва

Дата смерти:

5 декабря 2015(2015-12-05) (84 года)

Место смерти:

Каунас, Литва

Профессия:

актёр

Гражданство:

Литва Литва
СССР СССР
Литва Литва

Годы активности:

1956—2015

Театр:

Капсукский драматический театр, Каунасский драматический театр

Антанас Жякас (лит. Antanas Žekas; 17 мая 19315 декабря 2015) — советский и литовский актёр театра и кино, драматург, поэт, сатирик, мемуарист.





Биография

Антанас Жякас родился 17 мая 1931 года в деревне Кирдейкяй Кедайнского района (Литва) в фермерской семье. В 1945 году переехал в Каунас, где в 1950 году окончил гимназию, в которой учился вместе с будущим президентом Литвы Валдасом Адамкусом. После гимназии поступил на медицинский факультет, но вскоре переехал в Вильнюс, чтобы учиться в драматическом театре. В 1957 году окончил актёрский факультет Литовской государственной консерватории.

В 1956—1958 годах служил в Капсукском драматическом театре (сейчас Мариямпольский драматический театр). В 1958—1959 годах играл в Каунасском театре юного зрителя.

С 1959 года до конца жизни был актёром Каунасского драматического театра, где сыграл более 120 ролей.

С 2003 года член Союза писателей Литвы, написал 8 книг.

Умер 5 декабря 2015 года, похоронен на Пятрашюнском кладбище[1].

Семья

Работы в театре

  • «Поросль» К. Бинкис — Жёгас
  • «Мельница Балтарагиса» К. Борута — Анупрас
  • «Барбора Радвилайте» Ю. Грушас — Радзивилл Чёрный
  • «Америка в бане» Кятуракис — Антанас
  • «Калигула» А. Камю — Интендант
  • «Голгофа» Ч. Айтматов — лейтенант
  • «Вишнёвый сад» А. Чехов — Симеонов-Пищик
  • «Женитьба» Н. Гоголь — Жевакин
  • «Клеверок-пятилистник» Б. Сруога — Марцелинас Шяшкас
  • «Швянтэжерис» К. Сая — Дундзилас и Калибатас

Фильмография

  • 1956 — Мост (Tiltas) — эпизод
  • 1974 — Франк Крук (Frankas Krukas)
  • 1976 — Зять (Žentas)
  • 1976 — Клеверок-пятилистник (Dobilėlis penkialapis ) — Марцелинас
  • 1976 — Потерянный кров (Sodybų tuštėjimo metas) — гость на рождественском празднике (нет в титрах)
  • 1977 — Обмен (Mainai) — эпизод
  • 1979 — Колдун (Raganius)
  • 1979 — Раненая тишина (Sužeista tyla)
  • 1980 — Карьера Дичюса (Dičiaus karjera) — выступающий на суде (нет в титрах)
  • 1981 — Паланга (Palanga) — Дукна
  • 1981 — Рай красного дерева (Raudonmedžio rojus) — сосед отца Каролиса Тулейкиса
  • 1982 — Америка в бане (Amerika pirtyje — Антанас
  • 1983 — Уроки ненависти (Neapykantos pamokos)
  • 1989Загадка Эндхаузамистер Крофт Берт, привратник в Эндхаузе (озвучание Игнат Лейрер)
  • 2009 — Аллея женщин (Moterų alėja)

Напишите отзыв о статье "Жякас, Антанас"

Примечания

  1. [www.15min.lt/naujiena/kultura/asmenybe/mire-teatro-aktorius-antanas-zekas-285-551551 Mirė teatro aktorius Antanas Žekas // 15 min.lt. 2015 gruodžio 6d.]  (лит.)

Ссылки

  • [kauno.diena.lt/dienrastis/kita/nebesvarbu,-kad-vakar-salo-37657 75-ąjį gyvenimo ir 50-ąjį scenos pavasarį aktorius Antanas Žekas pasitinka nauja savo eilėraščių knyga “Vėlyvos alyvos” //Kauno diena, 2006-05-20]  (лит.)
  • [www.bernardinai.lt/straipsnis/2014-01-11-antanas-zekas-nesumeluotas-teatras/112533 ANTANAS ŽEKAS. NESUMELUOTAS TEATRAS. Bernardinai.lt // Sausio 11 d., 2014]  (лит.)
  • [www.kinopoisk.ru/name/2323018/ КиноПоиск. Антанас Жякас]
  • Antanas Zhekas (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Жякас, Антанас

Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.