Жёлтый трёхскиллинговик

Жёлтый трёхскиллинговик
швед. Gul tre skilling banco
(Михель #1F; Ивер #1a)
Тип марки (марок)	стандартная
Страна выпуска	Швеция Швеция
Место выпуска	Стокгольм
Художник	Pehr Ambjörn Sparre af Söfdeborg
Способ печати	типографская печать
Дата выпуска	1 июля 1855
Номинал	3 скиллинга банко
Зубцовка	14
Причина редкости	ошибка цвета, уникум
Тираж (экз.)	неизвестен
Сохранилось (экз.)	1
Из них гашёных	1
Оценка (Скотт)	$3 000 000 (2007)
Оценка	£5 000 000

«Жёлтый трёхскиллинговик», или «Шведский у́никум» (швед. Gul tre skilling banco, англ. Treskilling Yellow), — филателистическое название первой стандартной почтовой марки Швеции 1855 года с ошибкой в цвете (Михель #1F; Ивер #1a). Известна в мире в единственном числе (в гашёном виде) и является одной из самых дорогих коллекционных марок в мире. В 2005 году шведско-швейцарская фирма Stamp Collection AG зарегистрировала бренд «3SY» (от Treskilling Yellow; сайт бренда не существует по состоянию на 2011 год).

Описание

Номинал — 3 скиллинга банко. На марке изображён малый герб Швеции. Рисунок принадлежит графу П. А. Спарре (швед. Pehr Ambjörn Sparre af Söfdeborg). Печать типографская. Цвет марки жёлтый, аналогичный марке номиналом в 8 скиллингов банко. Полная надпись на почтовом штемпеле, которым погашена марка, — «Nya Kopparberget 13 July 18(57)».

История и ценность

В 1855 году Швеция выпустила свои первые почтовые марки с изображением шведского герба пяти номиналов: 3, 4, 6, 8 и 24 скиллингов банко. Марка в 3 скиллинга банко печаталась в сине-зелёном цвете, а в 8 скиллингов банко была напечатана в желтовато-оранжевом.

Тридцать лет спустя, в 1885 году, 14-летний шведский школьник Георг Вильгельм Бакман (Georg Wilhelm Backman) в старой корреспонденции своего деда, на письме, отправленном 13 июля 1857 года, обнаружил первую марку Швеции номиналом в 3 скиллинга банко, но не зелёного, а жёлтого цвета. Он продал её в 1886 году стокгольмскому торговцу марками Генриху Лихтенштейну (нем. Heinrich Lichtenstein) всего за 7 крон (в пересчёте на сегодняшние деньги — около 50 центов США). Именно Лихтенштейном эта марка была впервые показана на публичной выставке. В 1894 году её приобрёл известный коллекционер барон Филипп Феррари за 4 тысячи гульденов (примерно $3000 в нынешних деньгах). Шведский раритет пробыл в его коллекции почти три десятилетия.

Нового владельца марка обрела после смерти Феррари. В 1922 году её купил на аукционе в Париже за 35 тысяч франков (около $5000) шведский коллекционер барон Эрик Лейёнхуфвуд (швед. Eric Leijonhufyud). Его конкурентом на аукционе выступал шведский почтовый музей, но барон оказался богаче. Однако уже через год он передал свою коллекцию для продажи с аукциона. С тех пор марка часто меняла владельцев, постоянно возрастая в цене.

В 1937 году она надолго осела в коллекции румынского короля Кароля II, который заплатил за неё £5000 (или более чем 30 000 в сегодняшних долларах США). После Второй мировой войны шведская почтовая администрация снова пыталась приобрести эту марку, но безуспешно. После продажи коллекции румынского короля марка побывала в коллекциях ряда крупных филателистов. В 1978 году в печати ФРГ появилось сенсационное сообщение о том, что на состоявшемся 18 октября того же года в Гамбурге аукционе европейская редкость № 1 была продана за 1 миллион марок. Имя владельца не сообщалось.

В 1984 году на торгах аукционного дома Давида Фельдмана в Цюрихе марка была в очередной раз перепродана, но уже за CHF977 500 (более $500 000 в нынешнем масштабе цен). В 1996 году «Жёлтый трёхскиллинговик» был снова продан швейцарской филателистической фирмой David Feldman SA за 2 875 000 швейцарских франков (2,2 миллиона долларов США).

Последний покупатель, пожелавший остаться неизвестным, владеет раритетом с 1998 года.

Марка застрахована на сумму 15 миллионов долларов.

22 мая 2010 года в Швейцарии состоялся аукцион, на котором марка была продана группе лиц, попросивших о конфиденциальности. Сумма сделки превысила 2,3 миллиона долларов США.

Причина ошибки

Причина появления ошибки в цвете шведской марки № 1 до сих пор остаётся загадкой. По этому поводу высказывалось много предположений. Могло случиться, что после того, как тираж жёлтой марки в 8 скиллингов банко был отпечатан, в машину заложили клише марки в 3 скиллинга банко, не поменяв краски. Отпечатанный таким образом лист проскочил незамеченным через контроль и поступил в продажу.

Можно также предположить, что клише марки в 8 скиллингов банко в процессе печати было повреждено и его надо было заменить. При замене, вероятно, перепутали клише марок. Сходство цифр 3 и 8 вполне могло привести к такой ошибке. Однако в таком случае её, видимо, быстро обнаружили и исправили, так как сегодня известен лишь один экземпляр этой ошибки в жёлтом цвете.

Фальсификации

Существуют подделки раритетного «Жёлтого трёхскиллинговика». Так, Петер Винтер изготавливал поддельные экземпляры не только одиночного трёхскиллинговика, но и в паре с нормальной жёлтой маркой в 8 скиллингов. Однако они, как и все фальсификаты Винтера, имеют слишком современный внешний вид и выполнены на очень белой бумаге. Имеется даже подделанный трёхскиллинговик Винтера, погашенный календарным штемпелем «STOCKHOLM 18/5 18 56».

Прочее

«Жёлтый трёхскиллинговик», наряду с двумя другими раритетами — «Гавайскими миссионерами» и «Бычьей головой», фигурирует в фильме «Шарада» с участием Одри Хепбёрн (1963), где шведская марка была оценена в 85 000 долларов США. Причём в кинокартине изображены не настоящие марки, а их искусные имитации с номиналами, превышающими реальные на единицу. Так, трёхскиллинговик был «превращен» создателями фильма в почтовую миниатюру номиналом в 4 скиллинга банко, которая хоть и выходила в первой серии марок Швеции, но была другого (синего) цвета.

См. также

• История почты и почтовых марок Швеции
• Ошибки печати на почтовых марках
• Раритет (филателия)
• Проект:Филателия и почта/Списки/Список почтовых марок

Литература

• Юринов Б. Европейская редкость № 1 // Филателия. — 1992. — № 11. — С. 59.
• Fimmerstad L. [www.bokus.com/bok/9789197545631/the-treskilling-yellow-the-most-valuable-thing-in-the-world/ The Treskilling Yellow.] — Argumentor AB, 2005. — 186 p. — ISBN 9789197545631. (англ.)  (Проверено 2 июня 2011)

Ссылки

• Сайты компании Stamp Collection AG (Швеция, Швейцария; не существуют, по состоянию на 2011 год):
  • [www.stampcollection.ch/ Stamp Collection] (англ.)(недоступная ссылка — история). Stamp Collection AG. — Официальный сайт. Проверено 2 июня 2011. [web.archive.org/20030608122310/www.stampcollection.ch/ Архивировано из первоисточника 8 июня 2003].
  • [www.treskilling.com/ The Treskilling Yellow] (англ.). Stamp Collection AG. Проверено 2 июня 2011. [web.archive.org/web/20040609182506/treskilling.com/ Архивировано из первоисточника 9 июня 2004].
  • [www.3sy.com/ 3SY] (англ.). Stamp Collection AG. Проверено 2 июня 2011. [web.archive.org/web/20090614083607/www.3sy.com/ Архивировано из первоисточника 14 июня 2009].
• [www.junior-philatelists.com/Stamp_Nick_Names.shtml Treskilling Yellow] (англ.). Nicknames of Famous Stamps. Junior Philatelists; Gayland Bird. Проверено 2 июня 2011. [www.webcitation.org/65k0x6Vq7 Архивировано из первоисточника 26 февраля 2012].

Отрывок, характеризующий Жёлтый трёхскиллинговик

– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.