Жёлудь

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Жёлуди»)
Перейти к: навигация, поиск

Жёлудь (лат. glans)  — сухой односемянный синкарпный нижний плод с жестким кожистым околоплодником, частично или полностью заключённый в плюске. Предполагают, что плюска образуется из сросшихся осей и прицветников редуцированного соцветия. У дуба в плюске только один желудь, у бука и каштана — 2–3. Данный тип плода характерен для семейства Буковые (Fagaceae).





Применение в восстановлении лесов

Посев желудей является основным способом восстановления дубовых лесов. Спелые жёлуди опадают с деревьев в среднем, на протяжении месяца. Однако жёлуди, опадающие первыми (в середине—конце августа в течение недели) как правило, поражены различными заболеваниями или ослаблены, в связи с чем непригодны для сбора.

В центральной части России средними сроками сбора желудей можно считать конец сентября — начало октября. В зависимости от местных условий и особенностей погоды летом и осенью сроки могут незначительно сдвигаться в ту или другую сторону.

Жёлуди высевают в питомниках той же осенью или хранят до весны. Сбор желудей для помощи лесному хозяйству стал темой для массовых акций (например, «[oaks.forest.ru/actions/acorn/ Разыскиваются жёлуди]»), к которым привлекаются школьники, члены школьных лесничеств, добровольцы.

Применение в животноводстве

Жёлуди служат хорошим кормом для животных и уже в XII веке дубовые леса в Германии доставляли доход от прокорма в них свиней, а в 1590 году один из казённых лесов в Вестфалии, где на площади около 7500 десятин (8194 га) прокармливалось более 9000 свиней, дал доходу 8659 гульденов, тогда как от продажи древесных материалов едва выручено 84 гульденов. В 18651870 гг. выгода от впускания свиней в лес для прокорма, сравнительно с хлевным содержанием их, составила в гёттингенском общинном лесе около 65 рублей дохода на десятину. Столь же значительные доходы от прокорма свиней жёлудями встречались в начале XX века в дубовых лесах Венгрии и Словении. Для безвредности такого пользования жёлудями впуск свиней в дубовые насаждения, подлежащие возобновлению, должен быть прекращён перед началом полного опадения жёлудей. Невыгодная сторона — пожирание свиньями лесных и полевых мышей, что полезно для леса, но сопряжено с возможностью заражения трихинеллами. Собранные и слегка просушенные жёлуди идут также в корм вместе с сеном откармливаемым баранам (по 1—1,5 фунта (409—613 г) в день на голову) и волам — последним хорошо высушенные, в виде муки. При даче жёлудей, бедных азотистыми веществами, дополняют корм свиньям мясною мукою и раздробленными семенами бобовых растений; последние, а также жмыхи, пригодны и овцам. Скармливание жёлудей следует производить исподволь, для предупреждения у животных болезней органов пищеварения. По уверению практиков-птицеводов, мука из жёлудей, даваемая курам, увеличивает у них несение яиц; для этого пекут из такой муки небольшие хлебцы (величиною в кисть руки) и потом, размочив в воде, дают каждый на 12 куриц[1].

Употребление в пищу

Желуди активно употреблялись в пищу в Средневековой Европе вплоть до XVI века. Анализ показывает, что в жёлудях содержится[1]:

Переваримых веществ, %
Воды Белка и амидов Безазотистых экстрактивных Древесины Жира
Свежих 55,3 2,0 31,3 2,7 1,5
Просушенных на воздухе 37,7 2,8 41,9 4,8 2,2
Очищенных и высохших 17,0 4,1 60,7 2,8 3,2

Сегодня они используются в корейской кухне для приготовления вида корейского желе (мука) — тотхоримука.

Жёлуди в истории, культуре и творчестве

Жёлудь используется в геральдике, в оформлении воинских наград и ведомственных символов[2].

См. также

Источники

  1. 1 2 Жёлудь // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  2. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/pohl/05.php Словарь международной символики и эмблематики] (Похлёбкин В.)

Напишите отзыв о статье "Жёлудь"

Литература


Отрывок, характеризующий Жёлудь

Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.


Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.