ЗМКБ «Прогресс» имени академика А. Г. Ивченко

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Координаты: 47°49′49″ с. ш. 35°11′29″ в. д. / 47.8303778° с. ш. 35.1914722° в. д. / 47.8303778; 35.1914722 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=47.8303778&mlon=35.1914722&zoom=14 (O)] (Я)

ЗМКБ «Прогресс»
им. академика А. Г. Ивченко
Тип

государственное предприятие

Расположение

Украина Украина: Запорожье

Ключевые фигуры

ген. конструктор
И. Ф. Кравченко

Материнская компания

Укроборонпром

Награды

«Запорожское машиностроительное конструкторское бюро „Прогресс“ имени академика А. Г. Ивченко» — государственное предприятие, которое входит в состав государственного концерна Укроборонпром[1].

В сферу деятельности предприятия входит проектирование, изготовление, испытание, доводка, сертификация, постановка на серийное производство и ремонт газотурбинных двигателей авиационного промышленного применения[2].

Высокий уровень конструкторских разработок авиационных двигателей предприятия ГП «Ивченко-Прогресс» подтвержден сертификатами Госавиаслужбы Украины, авиационного регистра Межгосударственного авиационного комитета стран СНГ и Bureau Veritas.

По состоянию на 2013 год авиадвигатели, разработанные ГП «Ивченко-Прогресс», применялись на 59 типах летательных аппаратов в 122 странах мира[3]. Суммарная наработка парка двигателей по состоянию на 2012 год составляла более 2 100 000 часов[2].





История предприятия

5 мая 1945 года приказом № 193 Народного комиссара авиационной промышленности СССР А. И. Шахурина на заводе № 478 было создано опытно-конструкторское бюро по разработке новых и модернизации ранее созданных авиационных двигателей средней и малой мощности для гражданской авиации. Начальником ОКБ был назначен кадровый конструктор завода А. Г. Ивченко (с 1963 г. ставший генеральным конструктором предприятия). Основу коллектива нового ОКБ составляли опытные специалисты моторного завода, прошедшие школу создания и доводки авиадвигателей от М-11 до М-88Б и АШ-82ФН.

В 1966 г. предприятие было переименовано в Запорожское машиностроительное конструкторское бюро (ЗМКБ) «Прогресс».

С 1994 г. ЗМКБ «Прогресс» носит имя своего первого руководителя академика А. Г. Ивченко, а с 2004 г. называется ГП «Ивченко-Прогресс»[4].

Поршневые двигатели

М-26ГР/АИ-26ГР

В 1946 году в ОКБ был создан двигатель М-26ГР (геликоптерный, редукторный) мощностью 500 л.с. Это был первый в мире поршневой двигатель воздушного охлаждения, специально предназначенный для вертолётов. Двигателю присваивается индекс «АИ» (Александр Ивченко) — АИ-26ГР.

Опытный АИ-26ГР и его модификации: АИ-26ГРФ мощностью 550 л.с., АИ-26ГРФЛ мощностью 575 л.с. устанавливались на вертолёты Г-4, Б-5, Б-9, Б-10, Б-11 И. П. Братухина и Як-100 А. С. Яковлева. Всего было изготовлено около 1300 двигателей АИ-26.

Большинство первых советских опытных и серийных вертолётов оснащались вертолётными поршневыми моторами, спроектированными в Запорожском ОКБ-478.

АИ-10

Начиная с 1947 г. в ОКБ приступили к опытным работам по созданию лёгкого мотора АИ-10 мощностью 80 л.с. (5-цилиндровая звезда воздушного охлаждения) для учебно-спортивного самолёта Як-20. Было построено только 2 опытных самолёта.

АИ-4Г (АИ-4В)

В 1948 г. разработан АИ-4Г мощностью 55 л.с. для корабельных вертолётов связи и наблюдения Ка-10. Двигатели выпускались малой серией.

АИ-14

В этом же году создан уникальный двигатель АИ-14. Его самолётный вариант АИ-14Р — 9-цилиндровая звезда воздушного охлаждения с нагнетателем и редуктором мощностью 265 л.с. устанавливался на различные модификации Як-12 и Як-18. Самолёты имели как учебно-тренировочное, так и боевое применение, их серийно выпущено более 12000 в СССР, Польше, Китае. Также этот мотор устанавливался и на самолёт короткого взлёта и посадки Ан-14 «Пчёлка». И по сегодняшний день под маркой М-14 двигатели семейства АИ-14 применяются на лёгких учебно-тренировочных, спортивно-пилотажных, административных и сельскохозяйственных самолётах КБ им. А. С. Яковлева и КБ им. П. О. Сухого и эксплуатируются во многих странах мира. Модификации АИ-14В мощностью от 255 до 280 л.с. устанавливались на корабельные многоцелевые вертолёты Камова Ка-15 и Ка-18. Всего изготовлено 465 вертолётов.

АИ-26В

Особо плодотворной была работа с конструкторским бюро М. Л. Миля. В сжатые сроки был построен и испытан вертолёт Ми-1 с двигателем АИ-26В мощностью 575 л.с., разработанный в 1953 г. Вертолёт имел более десятка модификаций и имел широкое как гражданское, так и военное применение. Строился в двух странах: СССР и Польше общим количеством 2700 единиц.

Газотурбинные двигатели

ТС-12

С 1953 г. ОКБ начинает работы по созданию газотурбинных двигателей. Первой работой в этом направлении была разработка мощного турбостартера ТС-12 для турбовинтового двигателя (ТВД) НК-12, который создавался на Государственном союзном опытном заводе № 276 под руководством Н. Д. Кузнецова. Ими оснащались пассажирские Ту-114 и самолёты военного назначения Ан-22, Ту-95, Ту-126, Ту-142.

ТВ-2Т

Для приобретения опыта по разработке и доводке ГТД из ОКБ Н. Д. Кузнецова был передан ТВД ТВ-2Ф и его документация. В 1954 г. на его базе в ОКБ создана модификация ТВ-2Т с максимальной мощностью 6250 э.л.с. для прототипа транспортного самолёта Ан-8 (П). Изготовлена опытная партия — 7 двигателей. В 1955 г. на предприятии разработана ещё одна модификация — ТВ-2ВК с максимальной мощностью 5900 э.л.с с оригинальным редуктором для привода подъёмных и тяговых винтов самого большого в мире винтокрыла Ка-22 конструкции Н. И. Камова. На этом опытном винтокрыле установлены мировые рекорды скоростей и высоты полёта. Двигатели были установлены на первом экземпляре Ка-22.

АИ-20

В 1957 г. успешно прошёл государственные испытания одновальный ТВД АИ-20. Двигатель простой по конструкции, технологичный и недорогой в производстве, с высокой эксплуатационной надёжностью. Это первый отечественный ГТД с большим ресурсом. Долгие годы его модификации АИ-20А (4-х серий), АИ-20Д (5-ти серий), АИ-20К, АИ-20М мощностью от 4000 до 5250 э.л.с. успешно эксплуатировались на пассажирских самолётах Ан-10, Ил-18 и самолётах ВВС — Ан-8, Ил-20, Ил-22. Они и сегодня продолжают эксплуатироваться на Ан-12, Ан-32, Бе-12, Ил-38. В процессе эксплуатации на АИ-20М достигнут межремонтный ресурс 8000 часов, назначенный — 22000 часов. Всего было изготовлено около 14000 АИ-20 всех модификаций.

АИ-7

В 1957 г. для экспериментального вертолёта В-7(Ми-7) был создан ТРД АИ-7 с максимальной тягой 60 кгс. Два двигателя устанавливались на концы двухлопастного винта и винт раскручивался их реактивной тягой. В 1959 г. работы по созданию АИ-7 прекращены в связи с закрытием темы по вертолёту В-7.

АИ-24

В 1958 г. разработан ТВД АИ-24 мощностью 2550 э.л.с., в основу которого был положен опыт конструирования ТВД АИ-20 и использован прогрессивный метод моделирования. Его модификации эксплуатируются на пассажирских самолётах Ан-24 и специального назначения Ан-26, Ан-30. Всего было выпущено 11 750 двигателей АИ-24.

АИ-25

С начала 60-х гг. ОКБ ведёт разработку двухконтурных ГТД. Двухвальный ТРДД АИ-25 максимальной тягой 1500 кгс для пассажирского самолёта Як-40 был создан в 1965 г. Он также эксплуатировался на сельскохозяйственном самолёте М-15 (Польша). Серийно выпущено 6325 двигателей. Для выпускаемого в Чехии УТС L-39 в 1973 г. была создана модификация АИ-25ТЛ с тягой 1720 кгс. Двигатель разработан на базе ТРДД АИ-25 с удлинённой выхлопной трубой, охлаждаемыми рабочими лопатки ТВД и маслосистемой, обеспечивающей работу подшипников в условиях перевёрнутого полёта. Серийно выпущено более 5000 двигателей. На сегодняшний день около 2650 АИ-25ТЛ эксплуатируются в 37 странах мира и имеют как учебно-тренировочное, так и боевое применение. Модификация двигателя АИ-25ТЛ 300.11 используется на беспилотных летательных аппаратах, АИ-25ТЛК устанавливается на китайский УТС JL-8.

Д-36

В 1971 г. для пассажирского самолёта Як-42 спроектирован первый в СССР ТРДД с большой степенью двухконтурности Д-36, его максимальная тяга 6500 кгс. Конструкция двигателя также впервые в СССР выполнена по трёхвальной схеме с широким применением титана и прогрессивных конструкторских, технологических и металлургических новинок. Впервые в отечественном двигателестроении двигатель выполнен по модульной схеме. Модификации этого двигателя успешно эксплуатируются на военно-транспортных и многоцелевых самолётах Ан-72, Ан-74, а также на пассажирском Ан-74ТК-300. Серийно изготовлено около 1700 двигателей и в настоящий момент в эксплуатации находятся свыше 700 двигателей.

Д-136

В середине 70-х годов на базе Д-36 был создан турбовальный двигатель Д-136 мощностью 11400 л.с. для самого грузоподъёмного в мире военно-транспортного вертолёта Ми-26. Изготовлено 945 двигателей и в эксплуатации находится 400 двигателей.

ДВ-2

В рамках военно-технического сотрудничества стран-участниц СЭВ в 1984 г. спроектирован новый ТРДД ДВ-2 максимальной тягой 2200 кгс для УТС L-59 чешского производства. С 1991 г. двигатель серийно выпускается в Словакии.

Д-18Т

В первой половине 80-х годов основные усилия предприятия были направлены на создание ТРДД сверхвысокой тяги для стратегического военно-транспортного самолёта Ан-124 «Руслан». Был создан мощный, высокоэффективный двигатель Д-18Т с тягой 23430 кгс. Он также установлен и на самом большом самолёте мира Ан-225 «Мрия». В 1984 года двигатель был освоен в производстве на ОАО «Мотор Сич». Серийно изготовлен 251 двигатель, в эксплуатации находится 175.

Д-436

Семейство авиационных двигателей, созданных на основе Д-36. Предназначены для пассажирских и транспортных самолётов малой и средней дальности полёта (Ту-334, Ан-148, Ан-158, Бе-200).

Руководители

В разные годы Запорожским ОКБ руководили выдающиеся отечественные конструкторы авиадвигателей:

Известные сотрудники

См. также

Напишите отзыв о статье "ЗМКБ «Прогресс» имени академика А. Г. Ивченко"

Ссылки

  • [www.ivchenko-progress.com/ ГП «Ивченко-Прогресс»]
  • Колесников В. И. [nemaloknig.info/read-13150/?page=8 50 лет „Прогресса“] // Авиация и Время. — 1995. — № 3. — С. 15.</span>
  • Марковец Олеся [reporter-ua.com/2010/05/21/zaporozhskiyprogress-prazdnuet-65-letie-vlast-nas-nikogda-ne-podderzhivala-no-spasibo-hot Запорожский«Прогресс» празднует 65-летие: власть нас никогда не поддерживала, но, спасибо, хоть не мешала] // ReporterUA. — 21.05.2010.
  • Шилин Дмитрий [old.iz.com.ua/2011/05/24/put-v-nebo/ Путь в небо] // Индустриальное Запорожье. — 24.05.2011.

Примечания

  1. [zakon.rada.gov.ua/laws/show/374-2011-%D0%BF/print1403381673873507 Постанова від 6 квітня 2011 р. N 374 "Про внесення змін до постанови Кабінету Міністрів України від 29 грудня 2010 р. N 1221].
  2. 1 2 [www.sich.zp.ua/index.php/ru/novosti-i-sobytiya/1309-den-otkrytykh-dverej-na-gp-ivchenko-progress День открытых дверей на ГП “Ивченко-Прогресс”]. Запорозька Січ (22.05.2012 р., № 104 (5045)). [www.webcitation.org/68i92X3PZ Архивировано из первоисточника 26 июня 2012].
  3. Каратеева Анастасия [www.iz.com.ua/2012-11-19-10-26-09/41-zp/7443-l-r На всех континентах летают самолеты с двигателями "Ивченко-Прогресс" - фоторепортаж] // Индустриальное Запорожье. — 25.05.2013.
  4. [ivchenko-progress.com/?page_id=22 О предприятии. История]. ГП "Ивченко-Прогресс". Проверено 27 августа 2014.
  5. Егорова Ирина. [old.iz.com.ua/2010/02/13/glavnyj-naznachen-generalnym/ Главный назначен генеральным]. Индустриальное Запорожье (13.02.2010). [www.webcitation.org/69inCghYg Архивировано из первоисточника 6 августа 2012].

Отрывок, характеризующий ЗМКБ «Прогресс» имени академика А. Г. Ивченко


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.