Забияка (эсминец)
«Забияка», с 31 декабря 1922 года — «Урицкий», с 6 марта 1951 года — «Реут», с 27 декабря 1956 года — УТС-22 — эскадренный миноносец типа «Орфей» (первая серия эсминцев типа «Новик»). Построен по программе усиленного судостроения (т. н. большая судостроительная программа).
Содержание
История службы
Служба в Российском Императорском Флоте
Зачислен в списки судов БФ 27 октября 1913 года. В ноябре 1913 заложен на стапеле Усть-Ижорской верфи Металлического завода. Спущен 23 октября 1914 года, вступил в строй 9 ноября 1915 год и вошёл в состав 1-го дивизиона минной дивизии[1].
Участвовал в 1-й мировой войне. До конца 1915 года дважды выходил на минные постановки (3 и 24 декабря). Во время второго похода 24 декабря 1915 года в 5 милях от Маяка Дагерорт подорвался на плавающей мине, получил серьёзные повреждения (разрушена часть борта, днище, половина палубы кондукторского помещения. погибло 12 и ранено 9 человек) и 25 декабря поставлен на ремонт в Ревеле, занявший 9 месяцев. В ходе восстановительного ремонта снят кормовой торпедный аппарат и установлены ещё два 102-мм орудия. 22 августа 1916 года при переходе из б. Монвик в Гельсингфорс потерпел навигационную аварию (касание грунта — отломан руль, конец правого вала с гребным винтом) и вновь встал на доковый ремонт, длившийся до середины 1917 года[2][3].
Действовал в Моонзундской операции. 1 октября участвовал в бою с немецкими эсминцами и ЛК «Кайзер» на Кассарском плёсе (одно орудие выведено из строя и одно повреждено, 5 убитых и 4 раненых). После боя ушёл в Рогокюль. 25 октября 1917 года вошёл в состав Красного БФ, участвовал в революции и подавлении мятежа Краснова. 10-16 апреля 1918 года участвовал в Ледовом походе, в 1918 году числился в составе морских сил Невы и Ладожского озера, с октября 1918 года по декабрь 1919 находился на долговременном хранении. в октябре 1919 включён в систему внутренней обороны Петрограда[4].[5],
Служба в между войнами
21 апреля 1921 года вошёл в состав МСБМ, 23 июля 1923 — 3 сентября 1924 — восстановительный ремонт, 26 октября 1927 — 2 сентября 1929 — капитальный ремонт[6]. В 1933 в составе ЭОН-1 перешёл из Ленинграда на север, 9 октября 1933 вошёл в состав СВФ (с 11 мая 1937 — СФ)[7], 15 октября 1938 — 10 марта 1941 — капитальный ремонт в Архангельске на СРЗ «Красная Кузница»[5].
Финская и Великая Отечественная войны
Участвовал в Великой Отечественной войне: огневое содействие войскам 14-й армии, защита внутренних и внешних морских сообщений, конвоирование судов с припасами. На начало войны организационно входил в состав 1-го ОДЭМ (кроме «Урицкого» в него входили ещё два «Новика»: «Валериан Куйбышев» и «Карл Либкнехт»). 5 июля 1941 года в Полярном получил повреждения от близких разрывов бомб (вышли из строя поворотные механизмы орудий № 3 и 4). 13 июля безуспешно пытался перехватить немецкие ЭМ, которые потопили сторожевые корабли «Пассат» и РТ-67 (совместно с «Валерианом Куйбышевым», «Громким», «Гремящим» и «Стремительным»). 10 августа встретил с сопроводил до Полярного британскую ПЛ Trident. 14 августа выставил мины в губе Зубовская. В течение 25 августа совместно с «Куйбышевым» осуществлял охранение плавбазы «Мария Ульянова», буксируя его после попадания торпеды с U-571 и отражая налёты вражеской авиации[8]. В начале октября обеспечивал боевую подготовку ПЛ С-101, С-102, К-3 и К-22[9].
с 11 ноября 1941 по июнь 1942 находился в Архангельске и Молотовске на плановом ремонте на заводе № 402: установлены противоминная система ЛФТИ, ледовый пояс и усилено зенитное вооружение (добавлены два автомата 70-К)[9][10]. С 18 июня 1942 года на заводе «Красная Кузница» у корабля восстанавливали противоледовую защиту и нанесли камуфляжную окраску. Вечером 10 июля вышел на поиски остатков конвоя PQ-17. Кораблями — в отряд входили также «Валериан Куйбышев» и «Грозный» — был обследован район от м. Святой Нос до 72 параллели и от м. Канин Нос до Новой Земли. Только 22 июля после прохождения м. Канин Нос ими были обнаружены 5 британских и один советский транспорты, которые были отконвоированы до Соломбальского рейда[11]. 18-19 сентября 1942 года был с составе эскорта конвоя PQ-18, защищая транспорты от атак немецкой авиации. С 29 сентября по 8 ноября стоял в ремонте на заводе «Красная Кузница». 20-24 ноября 1942 — операция по оказанию помощи ЭМ «Сокрушительный» (снято 11 моряков)[12].
8-15 января 1943 года вновь стоял в ремонте по исправлению левого вала и ледовой обшивки. Тогда же была установлена ГАС «Дракон-128с»[10]. 8 марта совместно с «Куйбышевым» встречал ПЛ С-55 и С-56, завершавшие переход с Тихого океана. В дальнейшем основной задачей эсминца становится охрана конвоев. 15-16 октября выходил на поиск вражеских ПЛ в районе Карских ворот. 26 ноября 1943 — 30 мая 1944 — текущий ремонт у плавмастерской в п. Дровяной. За время войны совершил 139 боевых походов и сбил 3 самолёта[13].
Служба в Послевоенный период
1 августа 1949 вошёл в состав 2-го дивизиона бригады эсминцев СФ. 22 декабря 1950 БЭМ переформирована в 20-ю дивизию ЭМ СФ. Вошёл в состав 122-й БЭМ. 8 января 1951 «Урицкий» исключен из боевого состава ВМФ и переклассифицирован в учебное судно. Затем под названием «Реут» вошёл в бригаду опытовых кораблей и принял участие в испытаниях ядерного оружия на Новой Земле. Эсминец располагался ближе всех к эпицентру (300 м). При подводном взрыве атомного заряда 21 сентября 1955 года камеры зафиксировали, что «Реут» «подпрыгнул» из воды и мгновенно затонул. Обследование водолазами показало, что корабль лежит на дне, разломившись на три части. 15 апреля 1956 исключен из списков судов ВМФ[14].
Командиры
- Капитан 2 ранга барон А. М. Косинский (12 января 1915 года — 10 апреля 1917 года)
- Капитан 2 ранга М. Н. Ромашев 2-й (10 апреля 1917 года — 25 октября 1917 года)
- Ст. лейтенант В. В. Завадовский (25 октября 1917 года — 16 ноября 1917 года)
- Н. С. Балков (с декабря 1918 года)
- А. С. Мельников (1933 год)
- Капитан 3 ранга В. А. Фокин (февраль 1934 года — июнь 1937 года)
- М. Г. Иванов (июнь 1937 года — март 1938 года)
- Капитан-лейтенант Е. М. Крашенинников (1938 год — 1939 год)
- Ст. лейтенант С. Н. Максимов (4 — 20 ноября 1940 года)
- Капитан 3 ранга В. В. Кручинин (22 июня 1941 года — 3 апреля 1943 года)
- Капитан 3 ранга Г. П. Васильев (3 апреля 1943 года — 7 марта 1944 года)
- Капитан 3 ранга М. З. Любичев (7 марта 1944 года — 9 мая 1945 года)[1].
Напишите отзыв о статье "Забияка (эсминец)"
Примечания
- ↑ 1 2 Чернышев А. А. «Новики». Лучшие эсминцы Российского Императорского флота. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007. — С. 210.
- ↑ Чернышев А. А. «Новики». Лучшие эсминцы Российского Императорского флота. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007. — С. 100.
- ↑ Верстюк А.Н., Гордеев С.Ю. Корабли минных дивизий. От «Новика» до «Гогланда». — М.: Военная книга, 2006. — С. 22 - 23.
- ↑ Чернышев А. А. «Новики». Лучшие эсминцы Российского Императорского флота. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007. — С. 107 - 112.
- ↑ 1 2 Верстюк А.Н., Гордеев С.Ю. Корабли минных дивизий. От «Новика» до «Гогланда». — М.: Военная книга, 2006. — С. 23.
- ↑ Чернышев А. А. «Новики». Лучшие эсминцы Российского Императорского флота. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007. — С. 147 -148.
- ↑ Чернышев А. А. «Новики». Лучшие эсминцы Российского Императорского флота. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007. — С. 156 -157.
- ↑ Чернышев А. А. «Новики». Лучшие эсминцы Российского Императорского флота. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007. — С. 189 - 190.
- ↑ 1 2 Чернышев А. А. «Новики». Лучшие эсминцы Российского Императорского флота. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007. — С. 191.
- ↑ 1 2 Верстюк А.Н., Гордеев С.Ю. Корабли минных дивизий. От «Новика» до «Гогланда». — М.: Военная книга, 2006. — С. 24.
- ↑ Чернышев А. А. «Новики». Лучшие эсминцы Российского Императорского флота. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007. — С. 192.
- ↑ Чернышев А. А. «Новики». Лучшие эсминцы Российского Императорского флота. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007. — С. 193 - 194.
- ↑ Чернышев А. А. «Новики». Лучшие эсминцы Российского Императорского флота. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007. — С. 198.
- ↑ Чернышев А. А. «Новики». Лучшие эсминцы Российского Императорского флота. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007. — С. 199 - 201.
Ссылки
- [hobbyport.ru/mor_col/mc_em/mc_em_05.htm Балтийские эсминцы]
- [www.navycollection.narod.ru/library/novik/contents.html Ю. Г. Степанов, И. Ф. Цветков. Эскадренный миноносец «Новик».]
- [www.wunderwaffe.narod.ru/Magazine/BKM/Noviki/index.htm П. В. Лихачев, Эскадренные миноносцы типа «Новик» в ВМФ СССР 1920—1955]
- [www.navycollection.narod.ru/library/novik/ships.html Указатель кораблей (эскадренных миноносцев типа «Новик») ]
- [www.navycollection.narod.ru/ships/Russia/Destroyers/ESM_tip_Novik/history2.html Справка по эсминцам типа «Новик» ]
- [www.navycollection.narod.ru/ships/Russia/Destroyers/ESM_tip_Novik/dates.html Названия и даты]
Литература
- Чернышов А. А. «Новики». Лучшие эсминцы Российского Императорского флота. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007. — 224 с. — (Арсенал-Коллекция). — 4000 экз. — ISBN 978-5-699-23164-5.
- Верстюк А.Н., Гордеев С.Ю. Корабли минных дивизий. От «Новика» до «Гогланда». — М.: Военная книга, 2006. — 128 с. — ISBN 5-902863-10-4.
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Забияка (эсминец)
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
