Заборский, Йонаш
Поделись знанием:
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
 |
Эта статья или раздел нуждается в переработке. Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей.
|
Йонаш Заборский (словацк. Jonáš Záborský; 3 февраля 1812 — 23 января 1876) — словацкий писатель, историк, священник, профессор греческого языка, журналист, драматург и поэт.
Выступил под псевдонином Магурского в 1836 с патриотической одой «К словакам». В конце 1830-х гг. за довольно резкие панславянские высказывания Заборский подвергся преследованиям со стороны правительства. В 1848, во время венгерского восстания, был посажен в тюрьму лишь по неосновательному подозрению во враждебных замыслах против австрийского правительства.
Свои стихи Заборский издал в виде отдельных сборников в 1840 и 1851. Последний сборник подвергся беспощадной критике и автор надолго замолчал. Лишь в 1864 вновь выступил с драматическими пьесами на словацком языке; сначала были изданы «Básne dramatické» (под псевд. Vojan Josifović), потом «Lžedimitrijady» — девять драм из Смутного времени в России, затем ещё 17 драм на сюжеты из старой словацкой истории. В 1870-х гг. под именем дротаря Феодора Заборский писал сатирические рассказы.
Содержание
Творчество
Избранные произведения
Поэзия
- 1830, 1840, 1866 - Bájky slovenské. Jonáša Záborského. (zbierka pôvodných a preložených bájok: Časť prvá - 142 bájok, Časť druhá - anekdoty a alegórie, 61 bájok, Časť tretia - obsahuje preklady z gréčtiny a poľštiny, 38 bájok)
- 1836 - Na Slowáků (oslavná báseň - vyšla v časopise Zora)
- 1851 – Žehry. Básně a dvě řeči. (zbierka bájok, dúm, básnických listov, hrdinských listov, žihadlíc (epigramov), a dvoch rečí: 1. Rěč o odrodilosti. Ohavnost odrodilosti mezi námi Slováky (I.-V.); 2. Ku mládeži při otevření školského roku (I., II.).)
- Básne lyrické. (Predupomenutie; Porady biskupské r. 1850; Šuhajdovi; Únos Lumíra; Pospev; Snadnosť i nesnadnosť slovenského spisovateľstva; Sedliacky marš, pri ktorom sa sedliaci zmužile tackajú do novej poroby; Madarčenie mien; Jozefovi Viktorínovi; Slovákom na rozlučnú I. - III.; atď.)
- 1861 - Kalendár drotára Fedora. Na rok ktorýkoľvek od narodzenia Antikrista, vynalezenia pálenky a národnej aristokratie, platný pre celé neobmedzené Slovensko, s podobizňou pôvodcovou. (pôvodne: Chýrnik i Vestník drotára Fedora.) – (Astrologické vedomosti; Kalendárske proroctvá; Kalendárske dobré rady (1-37); Novoroční vinš; Pochválen buď Ježiš Kristus!; Apríl I. (30); Apríl II. (30); Apríl III. (30); Apríl IV. (30); Apríl V. (30); Apríl VI. (30); Apríl VII. (30); Apríl VIII. (30); Apríl IX. (30); Apríl X. (30); Apríl XI. (30); Apríl XII. (30 + 3 záverečné); Hádka.)
- 1868, 1872 – Žihadlice. (pôvodne: Iskrice.)
- 1864-1869 – Kniha Džefr. Kde prorok Ali napísal hieroglyfami o všetkom, čo nemá byť až do skonania sveta. Preložil verne z arabštiny Jonáš Záborský, majiteľ opravdivého kríža, spoluúd mnohých neučených spoločností, a národní hriešnik.
- Listy z Kocúrkova. Vydanie tretie, lenže prvé a druhé ešte nevyšlo, sdeluje Jonáš Záborský.
- 1866 - Násmešné listy.(pôvodne: Listy drotára Fedora.)
- 1864-1869 - Násmešné rozmluvy. K obveseleniu všetkých, ktorí to čítať nebudú. (pôvodne: Rozmluvy drotára Fedora.)
- 1866-1869 - Násmešné telegramy. (pôvodne: Telegramy drotára Fedora.)
- 1868 - Pohrobné dodatky Jonáša Záborského. (dodatočne nazvané ako "Hurbaniáda")
Проза
- 1866 - Šofránkovci. Násmešná rozprávka. (Časť prvá. Učená cesta Pandrlákova; Časť druhá. Cesty a úrady Kekerlakove; Časť tretia. Boje Šofránkovcov.)
- 1866, 1912 - Faustiáda. Fantastická hrdinská báseň. Vydanie tretie, lenže prvé a druhé ešte nevyšlo.
- 1866 - O siedmich vodcoch maďarských. (pôvodne: Kronika bezmenného notára Bolerázského. Z latinského preložil a v typografii pekelnej vydal, k užitku uhorských škôl a vzdelaniu slovenskej mládeže, knieža diabolské Belzebub. Dielo to teraz už veľmi riedke. Unicum z neho nachádza sa u drotára Fedora.)
- 1870 - Panslavistický farár. Rozprávka politická. (pôvodne: Snemovný kandidát.)
- 1864 - Chruňo a Madragora. Fantastická rozprávka. (pôvodne: Chruňo. Veľmi pekný a vzdelavatedlný román od drotára Fedora.)
- 1866, 1912 - Frndolína. Obrázok rodinného života. (pôvodne: Pompézňa.)
- 1871, 1894 - Mazepova láska. Historická poviedka z liet 1707 - 1709.
- 1869 - Svatoplukova zrada.
- 1894 - Smrť Jánošíkova. Pospolitá povesť.
- 1873 - Dva dni v Chujave. Novoveká povesť. (Deň škaredý; Deň pekný.)
- 1863, 1866 - Básnici. (pôvodne: Rozmluva o básnictve.)
- 1870 - Hlovík medzi zbúreným ľudom. Udalosť skutočná.
- 1864 - Kulifaj. Rozprávka ...(nečitateľné).
- 1866, 1914 - Nálezca pokladu. Skutočná udalosť. (pôvodne: Dukát.)
- 1864 - Mroč. Rozprávka z bojov slovenských.
- 1866 - Borzajovci. Obrázok z rodinného života. (pôvodne: Strýčok.)
- 1866 - Jurát. Rozprávka novoveká od J. Záborského.
- 1871 - Mrzutá. Obrázok z rodinného života. (pôvodne: Morga) 1871
- 1866 - Buld. Rozprávka z historickým úzadiem. (pôvodne: Spoveď) (s "dolnozemskou" tematikou)
- 1866 - Rozmluva filozofická o svete.
Пьесы
- 1864 – ‘‘Арпадовци. Историческая трагедия в 4–х действиях. (Ранее: Конфликты в семье Св. Стефана. Опубликовано под псевдонимом: Vojan Josifovič)‘‘
- 1865 – ‘‘Последние дни Великой Моравии. Историческая трагедия в 5 действиях.‘‘
- 1865 – ‘‘Битва у Росановиец. Историческая трагедия в шести действиях.‘‘
- 1865 – ‘‘Фелисиан Сáх. Историческая трагедия в 3–х действиях.‘‘
- 1865 – ‘‘Кароль Драчский. Историческая трагедия в 4–х действиях.‘‘
- 1865 – ‘‘Элизабет Людовитовна. Историческая трагедия в 3-х действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Гунядовци. Трагедия в 3-х действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Дожа. Трагедия в 5 действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Утишенич. (Martinuzzi.) Трагедия в 5 действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Баториовна. Трагедия в 2-х действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Ужин Яношика. Драма в 4-х действиях с историческим фоном.‘‘
- 1864 – ‘‘Сопротивление задунайских Словаков. Историческая трагедия в шести действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Стрига. Комические драма с историческим фоном в 3-х действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Голуб. Трагедия в 2-х действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Хорватская Елена. Трагедия в пяти действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Падение Сербии. Трагедия в 3-х действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Дьорде Черный. Трагедия на шести актов.‘‘
- 1866 – ‘‘Убитие Дмитрия. Увертюра в 6 актов.‘‘
- 1866 – ‘‘Годунов царем. Увертюра в 4-х действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Лжедмитрий в Польше. Увертюра в 6 актов.‘‘
- 1866 – ‘‘Падение Годуновых. Трагедия в 5 действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Первый Лжедмитрий. Трагедия в 6 действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Второй Лжедмитрий. Трагедия в 6 действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Третий Лжедмитрий. Трагедия в 6 действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Лияпуновци. Трагедия в 5 действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Последние преступники.. Трагедия в 6 действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Подкидыш. Комедия в пяти действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Богатый вор. Фарс в 2-х действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Прелюбодей. Фарс в 3-х действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Ухаживач. Фарс в одном действии.‘‘
- 1866 – ‘‘Алкоголик и пьяница. Фарс для обычных людей в пяти действиях.‘‘
- 1866 – ‘‘Вифлеем. Подомовая игра для сельской молодежи на Рождество, на основе народного творчества, свободно перестроен с намерением удалить обычным в этом неприличие и глупым шуткам добавить что-то более разумное и более практичное.‘‘
- 1867–1869 – ‘‘Пан-славян. Фарс в 3-х действиях.‘‘
- ‘‘Месть за месть. Веселая драма в пяти действиях. (История по существу, правда, в Москве, в начале 17. века.)‘‘
Историко-публицистические работы
- 1851 - V otázce časoměru
- 1875 - [zaborsky.blogspot.com/ Dejiny kráľovstva uhorského od počiatku do časov Žigmundových. (История королевства Венгерского от начала до времен Сигизмунда.)]
Исторические статьи
- Únia na Litve a v Uhrách (Церко́вная (грекокатолическая) у́ния в Литве и в Венгрии)
- Dávnovekosť vzájomnosti slovanskej
- Historické pamätnosti v Turci
- Historické pamätnosti v župe Šáryšskej
- Slovanský pôvod Zápoľovcov
- Kedy bolo zlúčené Slovensko s Uhorskom?
- Odboj Kupy
- Veľkokniežacia hodnosť Geizova
- Počiatky kresťanstva madzi Maďarmi
- Bulla Silvestra II.
Богословские работы
- 1853 - Múdrosť života ve chrámových řečech pro všecky roku cirkevního príležitosti. Díl I. (315 strán), Díl II. (234 strán).
- 1857 - Chrámové reči a kázne od Jonáša Záborského. Nič nestoja. (Svetlo evangeliuma.) Diel I. (2+640+12 strán v rukopise), Diel II. (1019 strán v rukopise), Diel III. (875 strán v rukopise).
- 1871 - Kázne na všetky nedele a sviatky. (295 strán) 1871
- 1851 - K Slovákom! Reč na deviatu nedeľu po sv. Duchu. "Uzrevší mesto, plakal nad ním." Luk. 19, 41. Ku vzbudeniu všetkých spiacich a zavedených Slovákov r. 1851 vydal po česky Jonáš Záborský, farár Župčiansky.
- 1848 - O náležitom užívaní času. Kázeň na nový rok.
- 1848 - O všeobecnom a zvláštnom rídení božom. Kázeň na štvrtú nedeľu pôstnu.
- 1851 - O podporovaní a užívaní škôl. Kázeň na deviatu nedeľu po sv. Duchu.
- 1851 - Čtyri veky.
- 1853 - Reč na deň sv. Trojice o bytnosti Boha.
- Ku knězúm pri společné nábožnosti. "Z konferencí Massillonových, s něktorými vlastními úvahami, všecko nezrízené a nesličné." (72 strán v rukopise) (Th. O povinnosti kňeze; Th. Povinnosti kňeze. I. Časť, II. Časť; Dodatky.)
- Promtuarium Theologicum. (664 strán v rukopise)
Биографические труды
- 1869 - Výjavy z mojeho života.
- 1869 - Vlastný životopis. "O rodine pre rodinu."
- 1872 - Rodine v Záborí Jonáš Záborský 1872.
- 1864 - Zemiansky list rodiny Záborských.
- Poznamenání rozličná. (Zlomok)
Другие работы
При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
Напишите отзыв о статье "Заборский, Йонаш"
Ссылки
- [sk.wikipedia.org/wiki/Jon%C3%A1%C5%A1_Z%C3%A1borsk%C3%BD Jonáš Záborský na SK.WIKIPEDIA.ORG]
- [zaborsky.blogspot.com/2007/06/dielo-jonasa-zaborskeho-umelecka.html Страница, посвященная работe Йонашa Заборскогo. (содержание работ, полныe тексты, оцифрованные рукописи, история Словакии.)]
Отрывок, характеризующий Заборский, Йонаш
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
