Заварин, Сергей Константинович

Священномученик Сергий Заварин
Сергей Константинович Заварин
Рождение	9 октября 1885(1885-10-09) село Вознесенское, Пречистенский р-н, Ярославская область
Смерть	14 апреля 1938(1938-04-14) (52 года) Исправительно-трудовой лагерь (Сибирь)
Почитается	в православии
Прославлен	12-16 августа 2000 года / Юбилейный Аpхиерейский Собоp Русской православной церкви / Москва, храм Христа Спасителя
В лике	священномучеников
День памяти	1 (14) апреля
Подвижничество	мученическая смерть

Сергей Константинович Заварин (9 октября 1885, село Вознесенское, Пречистенский район, Ярославская область — 14 апреля 1938, исправительно-трудовой лагерь в Сибири) — священник Русской православной церкви, протоиерей, причислен к лику святых как священномученик в 2000 году для общецерковного почитания. Почитается также в Соборе Ростово-Ярославских святых.

Биография

Родился в семье священника Константина Заварина. В 1913 году его отца в селе Вознесенское посетил архиепископ Ярославский и Ростовский Тихон, впоследствии — Патриарх Московский и всея Руси, где в том числе, общался и с семьей священника:

23 числа июля (5.8) Владыка по просьбе прихожан села Афанасьевского в Банеуни ездил в это село. Дорога шла через село Вознесенское; в 8 ч[асов] у[тра] Владыка прибыл в село Вознесенское и с местным благочинным К. Завариным отправился в село Афанасьевское, отстоящее от села Воскресенского в 10 верстах... На обратном пути заехал в село Вознесенское. Здесь, осмотрев церковь, зашел к местному благочинному К. Заварину, где ему были предложены чай и закуска. Побеседовав во время трапезы с домохозяином и его семьей и благословив их, Владыка в 5 ч[асов] вечера отправился пешком домой

Окончил Ярославскую духовную семинарию, был рукоположен во священника.

До 1927 года служил в селе Копорье Мологского уезда. В 1927 году назначен служить в храм Живоначальной Троицы в селе Троица-Закулжье Любимского района Ярославской области. Постоянно находился под давлением властей, вынуждавших священника уехать.

30 октября 1937 года во время богослужения был арестован сотрудниками НКВД. 5 ноября 1937 года оп приговору тройки НКВД осуждён к десяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь. Протоиерей Сергий Заварин скончался в заключении 14 апреля 1938 года и был погребён в безвестной могиле.

Ссылки

• [www.fond.ru/index.php?menu_id=370&menu_parent_id=0&person_id=359 Священник Сергий Заварин] «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века. Составленные игуменом Дамаскиным (Орловским). Апрель.». Тверь. 2006. С. 4—8.
• Новомученики и исповедники Ярославской епархии. Книга 2. — Романов-Борисоглебск (Тутаев), 2000. С. 115—116.

Отрывок, характеризующий Заварин, Сергей Константинович

Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.