Завеса (РККА)
| Завеса | |
 Эмблема РВС РСФСР, 1918 год. | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Входит в | |
| Тип | |
| Дислокация |
демаркационная линия с Германией |
| Участие в | |
Завеса — система оперативных объединений, состоящих из отдельных отрядов РККА, предназначенная для обороны демаркационной линии, установленной после заключения Брестского мира и прикрытия главных направлений, ведущих к центрам страны, от возможных вторжений германских войск. Создана директивой Высшего военного совета 5 марта 1918 года, приказом РВСР от 11 сентября 1918 все участки Завесы были расформированы, вместо них были образованы фронты[1][2].
Содержание
Состав
В состав Завесы входили:[1][2]
- Северный участок отрядов завесы (образован на основе директивы Высшего военного совета от 5 марта 1918)
- Западный участок отрядов завесы (образован на основе директивы Высшего военного совета от 5 марта 1918),
- Южный участок отрядов завесы (образован на основе директивы Высшего военного совета от 11 августа 1918),
- Северо-Восточный участок отрядов завесы (образован на основе директивы Высшего военного совета от 6 августа 1818),
- Петроградский район обороны (с 5 марта 1918, 14 марта 1918 объединён с Северным участком),
- Московский район обороны (с 5 марта 1918).
После того, как в сентябре 1918 г. участки отрядов завесы прекратили существование, войска Северного и Северно-Восточного участков отрядов 3авесы вошли в состав Северного фронта (6-й и 7-й армий)‚ войска Южного участка в состав Южного фронта (8-й и 9-й армий). Вместо Западного участка был образован Западный район обороны[1][2].
Общие сведения
Система завесы предполагала отсутствие активных военных действий. При наступлении противника войска завесы должны были отходить, разрушая мосты, железные и шоссейные дороги, стягиваться к назначенным пунктам для задержания противника на время, необходимое для эвакуации ценного имущества, а также мобилизации войск во внутренних округах страны.
Таким образом, идея завесы являлась удачным решением стратегической обороны страны против возможного вторжения германских войск в условиях Брестского мирного договора. Распространение названия «участки завесы» на все границы Советской республики свидетельствует о желании создать единую систему обороны страны. Если в силу внешнеполитических причин нельзя было использовать название «фронты» и «армии», то первоначально было применено название «участки завесы».
Во главе каждого участка 3авесы стоял Военный совет, в состав которого входил военный руководитель и два комиссара. В отрядах на участках 3авесы создавались штабы, состоявшие из оперативного и общего отделов. Военные советы вели работу по формированию из местного населения частей и подразделений Красной армии, которые использовались на своих участках или отправляли на другие направления[1].
Цели и задачи участков Завесы
- Северный и Западный участки отрядов завесы противостояли австро-германским войскам;
- войска Южного участка отрядов завесы принимали участие в борьбе с армией генерала Краснова в Донской области[2];
- на Восточном участке завесы сформировалось несколько очагов концентрации советских войск. Впоследствии эти войска планировалось использовать против мятежного чехословацкого корпуса.
Периоды существования Завесы
Всё время существования войск завесы разбито на несколько периодов:
- создание завесы (февраль — март);
- формирование участков и отрядов завесы (апрель — май);
- переформирование отрядов завесы в регулярные соединения — пехотные дивизии (июнь — июль);
- подготовка дивизий завесы к перемещению в восточные районы страны (июль);
- переброска частей завесы на другие фронты (август — октябрь).
Напишите отзыв о статье "Завеса (РККА)"
Примечания
Литература
- Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1983.
- [guides.eastview.com/browse/GuidebookCard.html?id=120 Центральный государственный архив Советской армии. В двух томах. Том 1. Путеводитель. 1991] c. 213—354
Отрывок, характеризующий Завеса (РККА)
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.
