Заветы (журнал)

Заветы
Специализация:	литературно-политический
Периодичность:	ежемесячный
Язык:	русский
Издатель:	С. А. Иванчина-Писарева
Страна:	Российская империя Российская империя
Дата основания:	1912

К:Печатные издания, возникшие в 1912 году

«Заветы» — русский ежемесячный литературно-политический журнал эсеровского толка. Выходил в апреле 1912 ― августе 1914.

История создания

Создан в апреле 1912 по инициативе одного из лидеров партии социалистов-революционеров В. М. Чернова. Название журнала подразумевало традиции народничества, преемственность его идеологии. Издатель ― С. А. Иванчина-Писарева, редакторы П. П. Инфантьев (1912), И. И. Краевский (1913), Н. М. Кузьмин (1914). В редколлегию журнала вошли Р. В. Иванов-Разумник, А. И. Иванчин-Писарев, С. Д. Мстиславский (псевдоним С. Масловского), С. П. Постников и В. М. Чернов. Размещался в Санкт-Петербурге в Косом переулке д.11.

Выходил легально, хотя периодически и подвергался цензуре ― первый номер журнала, например, был конфискован. В сентябре 1914 закрыт постановлением Петроградской судебной палаты.

Журнальные публикации

В журнале публиковались М. Горький («Рождение человека»), И. Бунин («Весёлый двор»), М. Коцюбинский («Тени забытых предков»), Л. Андреев, О. Форш, А. Блок, Е. Замятин («Уездное»), А. Ремизов, И. Вольнов («Повесть о днях моей жизни», Ю. Балтрушайтис, Ф. Сологуб, С. Городецкий, Н. Клюев и др.

В историко-литературном отделе, который вёл Р. В. Иванов-Разумник, публиковались статьи С. Венгерова, В. Евгеньева-Максимова и др., воспоминания А. Иванчина-Писарева, письма И. А. Гончарова, «Тени» М. Е. Салтыкова-Щедрина.

Эстетическая программа журнала

Название журнала означает верность народническим идеям. Первый номер журнала открывался портретами отцов российской демократии А. Герцена и Н. Михайловского. Художественно-эстетическую сторону журнала во многом определял пользовавшийся уважением в культурном мире Петербурга историк литературы и социолог Р. В. Иванов-Разумник. Его двухтомник «История русской общественной мысли», выдержавший с 1907 г. четыре издания, пользовался популярностью среди российской интеллигенции.

Журнал сразу заявил о себе качественной литературой, которую эсеры, в отличие от социал-демократов, всячески привечали в своих изданиях. Читатель с нетерпением ждал новые повести и рассказы признанных русских прозаиков. Журнал также открыл двери молодым ярким писателям ― здесь печатались С. Сергеев-Ценский, Б. Зайцев, И. Шмелёв, М. Пришвин, Алексей Толстой. Поэты разных направлений тоже несли сюда новые стихи: модные акмеисты Н. Гумилёв, А. Ахматова, С. Городецкий и эгофутурист И. Северянин, символист А. Блок и имажинист С. Есенин.

Первой публикацией журнала (1912) стал роман В. Ропшина (Бориса Савинкова) «То, чего не было», вызвавший критику со стороны социал-демократов. Как писатель, Б. Савинков был уже известен романом «Конь бледный».

Журнал постоянно публиковал творческие портреты писателей, обзоры, литературные рецензии. Вокруг некоторых произведений возникала полемика: неоднозначно были восприняты критиками повести «Пятая язва» А. Ремизова и «Никон Староколенный» М. Пришвина, романы З. Гиппиус и Д. Мережковского, А. Белого («Петербург»), роман «Дальний край» и рассказы Б. Зайцева, рассказы и повести Горького и С. Сергеева-Ценского, стихотворные циклы и романы Ф. Сологуба, пьеса Л. Андреева «Профессор Сторицын», лирика А. Блока и его поэма «Роза и Крест», сборники стихотворений А. Ахматовой, И. Северянина.

Много споров вызвал очерк Р. В. Иванова-Разумника «Человек и культура», где автор утверждал. Что Пушкин, Достоевский, Л. Толстой — провозвестники духовно-нравственной культуры, несопоставимой по значению с культурой западной «цивилизации», омещанивающейся Европы.

Литература

• Замотин И. И. Очерк истории журналистики за первую половину XIX в. //История русской литературы XIX в. Под редакцией Овсянико-Куликовского. т. II. ― М., 1910;
• Балтрушайтис Ю. К. Письма к В. С. Миролюбову и Р. В. Иванову-Разумнику // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1977. Л., 1979;
• Морозов К. Н. Журнал «Заветы» и идейные поиски партии эсеров в годы нового революционного подъема в России (1912—1914) // Проблемы отечественной и зарубежной истории… Самара, 1991;
• Юдина И. М. Архив А. И. Иванчина-Писарева, в кн.: Ежегодник рукописного отдела Пушкинского дома на 1973 год. ― Л., 1976;
• Новикова Н. В. Журнал «Заветы»: к истории создания, становления, рецепции // Изменяющаяся Россия — изменяющаяся литература: художественный опыт XХ — начала ХХI веков: Сб. науч. тр. / Сост., отв. ред. проф. А. И. Ванюков. Саратов, 2008. Вып. II. С. 44-50;
• Новикова Н. В. Программные литературно-критические выступления Иванова- Разумника в журнале «Заветы» // Изменяющаяся Россия — изменяющаяся литература: художественный опыт ХХ-ХХI веков: Сб. науч. тр. / Сост., отв. ред. проф. А. И. Ванюков. Саратов, 2006. С. 87-94;
• Новикова Н. В. Р. В. Иванов-Разумник — редактор и автор журнала «Заветы» (1912—1914) // Литературно-критические выступления Р. В. Иванова-Разумника в журнале «Заветы»: Учеб. пособие для студ., обучающихся по напр. 031000 и спец. 031001 «Филология» / Сост. Н. В. Новикова; Под ред. Е. П. Никитиной, И. А. Книгина. Саратов, 2007. С. 3-44;
• Новикова Н. В. Р. В. Иванов-Разумник — литературный редактор и критик журнала «Заветы» — о дебюте акмеистов // Вестн. МГОУ. Сер. Русская филология. 2007. № 2. М., С. 200—209;
• Келдыш В. А. Реализм и неореализм // Русская литература рубежа веков (1890-е — начало 1920-х годов). ― М., 2001. Кн. 1. С. 269—270.
• Постников С.П. Мои литературные воспоминания. К истории одного журнала. ― Архангельск, 2007. 36 стр.
• Дойков Ю. В. С.П.Постников. Материалы к биографии. (1883-1965). ― Архангельск. Издание автора. 2010 - 294 стр.

Ссылки

• [grebensch.narod.ru/precepts.htm «Заветы»]
• [encspb.ru/object/2804028097 Энциклопедия Санкт-Петербурга]

Отрывок, характеризующий Заветы (журнал)

Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.