Завещание (стихотворение)

Завет
Заповіт
Тарас Шевченко. «Завещание» на языках народов мира. Обложка издания 1989 года, содержащего 150 переводов
Жанр:	стихотворение
Автор:	Тарас Шевченко
Язык оригинала:	украинский
Дата написания:	25 декабря 1845 года
Текст произведения в Викитеке

«Завеща́ние» (укр. Заповіт, другой распространённый вариант перевода — «Завет») — программное стихотворение в форме послания-«завещания» Тараса Шевченко, написанное 25 декабря 1845 года в Переяславе.

Стихотворение имело и имеет большое влияние на украинскую культуру, в частности, было положено в основу музыкальных произведений ряда композиторов, активно используется в культурной жизни, переведено на более 150 языков народов мира.

В музыке

«Завет» стал основой для музыкальных произведений большого числа композиторов.

Впервые произведение положил на музыку Николай Лысенко (в 1868 году, для мужского хора, соло тенора и фортепиано, 2-я редакция — 1877 год).

Самой популярной стала близкая к украинским народно-песенных интонациям мелодия к «Завету», созданная в 1870-х годах Г. Гладким, позже отредактированная Лысенко, и изданная в Полтаве Г. Маркевичем. Мелодия долгое время считалась народной. Её хоровые обработки осуществили Яков Степовой, Кирилл Стеценко, Порфирий Демуцкий, Александр Александров, А. Спендиаров и другие.

На текст «Завета» написаны и музыкальные произведения крупных форм: кантаты Василия Барвинского (1918), Станислава Людкевича (1934, вторая редакция — 1955), Бориса Лятошинского (1939), Льва Ревуцкого (1939), симфоническая поэма Рейнгольда Глиэра (1939).

В 4 акте оперы Сергея Прокофьева «Семен Котко» есть хор на текст «Завета» с оригинальной музыкой Прокофьева.

Мелодия Гладкого к «Завету» положена в основу вокально-симфонической картины Дмитрия Кабалевского в сцене похорон Василия Боженко в киноэпопее «Щорс» Александра Довженко.

Всего существует более 60 музыкальных интерпретаций «Завета».

Текст и русский перевод

В Викитеке есть полный текст Заповіт

В Викитеке есть полный текст стихотворения «Завещание» в переводе И. Бунина

В переводе Александра Твардовского:

Как умру, похороните

На Украйне милой,

Посреди широкой степи

Выройте могилу,

Чтоб лежать мне на кургане,

Над рекой могучей,

Чтобы слышать, как бушует

Старый Днепр под кручей.

И когда с полей Украйны

Кровь врагов постылых

Понесет он… вот тогда я

Встану из могилы —

Подымусь я и достигну

Божьего порога,

Помолюся… А покуда

Я не знаю Бога.

Схороните и вставайте,

Цепи разорвите,

Злою вражескою кровью

Волю окропите.

И меня в семье великой,

В семье вольной, новой,

Не забудьте — помяните

Добрым тихим словом.

Оригинальный текст (укр.)  

Як умру, то поховайте

Мене на могилі,

Серед степу широкого,

На Вкраїні милій,

Щоб лани широкополі,

І Дніпро, і кручі

Було видно, було чути,

Як реве ревучий.

Як понесе з України

У синєє море

Кров ворожу… отоді я

І лани і гори —

Все покину і полину

До самого Бога

Молитися… а до того

Я не знаю Бога.

Поховайте та вставайте,

Кайдани порвіте

І вражою злою кров’ю

Волю окропіте.

І мене в сім’ї великій,

В сім’ї вольній, новій,

Не забудьте пом’янути

Незлим тихим словом.

Переводы произведения

• [web.archive.org/web/20080225112948/www.ukrlib.com/zapovit/index.html «Завет» Тараса Шевченко на языках народов мира]. Издательство «Наукова думка», 1964 год. Размещение: украинская библиотека «Джерело» (архив).

Ссылки

• Шевченковский словарь. Том 1 / Институт литературы имени Т. Г. Шевченко Академии Наук УССР. — К.: Главная редакция УРЕ, 1978. — С. 230—231.

Отрывок, характеризующий Завещание (стихотворение)

– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.