Заводовский, Михаил Николаевич

Михаил Николаевич Заводовский<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Исполнительного комитета Петрозаводского городского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов
декабрь 1918 года — апрель 1919 года
Предшественник:	Валентин Михайлович Парфёнов
Преемник:	Иван Александрович Яковлев
Рождение:	29 ноября 1891(1891-11-29) Петрозаводск, Олонецкая губерния
Смерть:	5 декабря 1941(1941-12-05) (50 лет) Медвежьегорский район, Карело-Финская ССР
Отец:	Николай Алексеевич Заводовский
Мать:	Мария Михеевна Заводовская
Супруга:	Екатерина Ивановна (дев. Романова)
Дети:	Изольда Михайловна
Партия:	ВКП(б)
Образование:	Казанский университет
Профессия:	врач, педагог
Награды:

Михаил Николаевич Заводо́вский (1891—1941) — советский деятель здравоохранения, педагог, председатель Исполнительного комитета Петрозаводского городского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов (1918—1919).

Биография

Русский. Родился 16 ноября 1891 г. в г. Петрозаводске. Отец — помощник повенецкого уездного исправника (в 1903 г. уволился со службы и стал работать музыкантом в петрозаводских кинотеатрах). Мать — домохозяйка.

Окончил Олонецкую губернскую гимназию с серебряной медалью и в 1910 г. поступил на медицинский факультет Казанского университета. Ещё в гимназии с 1905 г. участвовал в политической жизни страны (забастовках, нелегальных собраних, распространении социалистической литературы).

С января 1915 по август 1916 г. служил в центральной анатомо-бактериологической лаборатории Красного Креста на Северо-Западном фронте в должности зауряд-врача, после чего вернулся в университет.

В марте 1917 г. участвовал в аресте командующего войсками Казанского военного округа А. Г. Сандецкого.

После окончания медицинского факультета Казанского университета в 1917 году, вернулся в Петрозаводск.

В 1917 г. вступил в партию левых эсеров, с августа 1918 г. РКП(б).

С июня 1917 г. — сотрудник и заместитель редактора «Известий Олонецкого губернского совета крестьянских, рабочих, солдатских депутатов».

С января 1918 г. — комиссар Олонецкого губернского врачебно-санитарного комиссариата.

С апреля 1918 г. — заведующий Петрозаводским отделом здравоохранения.

В мае 1918 года избран заместителем председателя исполнительного комитета Петрозаводского городского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов 1-го созыва, с декабря 1918 года — председатель исполкома Совета 2-го созыва.

Участник Всероссийского съезда советов (1918 г.), Всероссийского съезда медсанотделов советов (1918), Всероссийсого съезда представителей губернских и городских советов (1919), Всекарельских съездов советов.

С апреля 1919 г. заведующий Олонецким губернским отделом здравоохранения.

В 1918—1919 гг. воевал в красногвардейском отряде и красном партизанском отряде на Толвуйском и Шунскгом фронтах.

С октября 1919 г. военком санитарной части 4 бригады на Северо-Западном фронте.

С марта 1920 г. помощник начальника 157-го головного армейского эвакопункта.

С января 1921 г. — заведующий жилищно-санитарной секцией Кароблздрава, госсанинспектор.

В 1922 г. — заведующий санитарно-статистическим подотделом Народного комиссариата здравоохранения Карельской АССР. Секретарь парторганизации Наркомздрава КАССР.

С 1937 г. заведующий центральной санитарно-бактериологической лабораторией.

Преподавал гигиену и другие предметы в Карельском медицинском политехникуме и Карельском педагогическом институте.

Участник Советско-финской войны — врач истребительного батальона. Погиб 4 декабря 1941 года в бою при обороне Медвежьегорска.

Труды

• Заводовский М. Н. К вопросу о благоустройстве карельского села / М. Н. Заводовский ; Наркомздрав АКССР. — Петрозаводск, 1925. — 11 с.
• Заводовский М. Н. Обзор жилищного строительства в г. Петрозаводске АКССР за 1917—1924 гг. / М. Н. Заводовский ; Петрозаводский горсовет. — Петрозаводск : Издательство Петрозаводского горсовета, 1925. — 25 с.
• Заводовский М. Н. Опыт санитарной характеристики подвальных этажей г. Петрозаводска / М. Н. Заводовский; санитарно-эпидемологический отдел НКЗ АКССР. — Петрозаводск, 1924. — 16 с.
• Заводовский М. Н. Вымирающие жилища г. Петрозаводска / М. Н. Заводовский ; Наркомздрав АКССР. — Петрозаводск, 1925. — 22 с.
• Заводовский М. Н. Жилищно-санитарное благоустройство г. Петрозаводска / М. Н. Заводовский. — Петрозаводск, 1923. — 16 с.

См. также

• Градоначальники Петрозаводска

Литература

• Левин С. М. Охрана народного здоровья в Карелии. — Петрозаводск, 1972

Ссылки

• [gov.karelia.ru/Karelia/1776/10.html К 90-летию Петрозаводского городского Совета]
• [tvr-life.ru/encyclopedia/zz/zavodovskii-mikhail Михаил Заводовский]
• [imena.karelia.ru/files/70.pdf Заводовский П. Г. Из истории рода Заводовских в Олонецкой губернии и Карелии (стр. 36)]

Отрывок, характеризующий Заводовский, Михаил Николаевич

Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.