Заволочье (крепость)

Заволочье — бывшая крепость в Псковской земле, один из форпостов Русского государства в Северо-Западной Руси.

Описание

Длина городища составляет 900 метров. Крепость состояла из деревянных стен на земляном валу и 9-ти деревянных же башен. В крепости находились наместничий двор и церковь Покрова Пресвятой Богородицы с двумя приделами. Как пишет историк Васильев, Заволочье было построено вскоре после Ивангорода и повторяет его планировку. В течение XVI века крепость, куда были переведены служилые люди из Ржевы Пустой (из-за чего её саму порой так называли), была укреплена земляной насыпью с деревянными элементами, способной гасить возросшую мощность артиллерийских орудий. На северном берегу острова находился посад крепости.

История

Крепость была основана в 1536 году на острове Большой озера Подцо (ныне — полуостров на озере Заволоцкое в 12 км от города Пустошка), после того, как эти земли, ранее относившиеся к Великому княжестству Литовскому, были заняты русскими отрядами в ходе Стародубской войны. По итогам войны, Заволочье с округой осталось в составе Русского государства. Крепость выполняла охранную функцию дороги на Псков с юга и являлась новым центром Пусторжевского уезда (центр был переведён из Ржевы Пустой), здесь находилось два управляющих наместника. Она являлась одним из небольших оборонительных форпостов-«пригородов» Пскова, состоя в одном ряду с такими крепостями как Опочка, Выбор, Велье, Врев, Дубков, Воронич, Черница, Владимирец и другими.

В 1580 году, на заключительном этапе Ливонской войны, Заволочье осадил польский король Стефан Баторий. Осада обернулась для королевских войск серьёзными потерями, однако спустя три недели гарнизон Заволочья, возглавляемый тяжело раненым воеводой Василием Долгово-Сабуровым, всё же капитулировал.

После Ям-Запольского мира Заволочье вернулось в состав Русского государства. Во время Смуты крепость была вновь временно захвачена поляками. Заволочье сохраняло своё стратегическое значение и вплоть до эпохи Петра I. Во время Северной войны в ней содержался гарнизон и по приказу царя вместо бывших девяти башен было возведены восемь бастионов. Однако после окончания войны крепость утратила стратегическое значение и пришла в запустение. До 1777 года Заволочье было центром Пусторжевского уезда.

Долгое время близ городища находилась деревня Заволочье, которая в настоящее время вошла в состав соседней деревни Копылок.

Современное состояние

В настоящее время остров, на котором находилась крепость, стал полуостровом, здесь можно обнаружить остатки крепостных сооружений: валы, рвы, места стен и башен. Земля на территории крепости используется местными жителями для сельскохозяйственных нужд. Является объектом туристского показа. Её предлагалось включить в список «15 чудес Псковщины». Очень хорошая транспортная доступность — от станции Пустошка 12 автобусных рейсов в день. Территория обустроена, снабжена указателями.

Ссылки

• [province-pskov.ru/forpost/2010/23/317 Крепость Заволочье: заросший форпост Московского государства] — статья из газеты «Псковская провинция»

Отрывок, характеризующий Заволочье (крепость)

Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.