Загробный мир
Загробный мир (Потусторонний мир, Грядущий мир, Царство мёртвых, Тот свет, Мир иной) — мир, в который уходят люди после смерти, обитель умерших или их душ. Представления о загробном мире являются типологически общими практически для всех культур, религий и цивилизаций.
Содержание
Потусторонний мир в традиционных религиях
В древнейших религиозных системах, закрепленных в письменных источниках, загробный мир представляет собой недифференцированное мрачное царство без солнечного света и радостей, размещенное чаще всего в нижнем ярусе трехъярусного мира (небесный — земной — подземный), табуированное для именования и называющееся эвфемистически. Таковы, например, Ки-галь (букв. «великая земля», «великое место»), или Кур (букв. «гора», «горная страна», хотя она и мыслится в «нижнем» мире) — в шумерской культуре и соответствующие им Эрцету («земля») или Кур-ну-ги («страна без возврата»; заимствовано из шумерского языка) — в аккадской культуре; темный, глубокий и бесконечный дуат в египетских религиозных представлениях; греческий аид, или гадес («безвидный», «незримый»); в этом же ряду и древнееврейский (библейский) шеол.
Самые древние представления о загробном мире не несут в себе никакой этической дифференциации: все умершие люди уходят в одно и то же место независимо от того, кем они были на Земле. Первые попытки связать загробный мир с загробным воздаянием зафиксированы в египетской культуре эпохи Среднего царства (XXI—XVII вв. до н. э.) в «Книге мертвых», связанной с загробным судом Осириса, в результате которого души благочестивых людей отправляются на поля Иару, или Иалу, — поля блаженных (прообраз Елисейских полей, или Элизиума, в древнегреческой мифологии), а души грешных отправляются в пасть чудовища Амат на окончательное уничтожение. Отчасти та же дифференциация наблюдается позднее в древнегреческих представлениях (более ранние версии представляют тартар как безрадостное финальное пристанище всех без исключения покойников), согласно которым души людей, не прогневавшие богов, блуждают в Элизиуме, в то время как грешники наказываются, но в том же аиде.
Загробный мир в монотеизме
Постепенно именно в монотеизме — сначала в иудаизме, а вслед за ним в христианстве и исламе — акцентируются этические начала в жизни человека, что приводит к окончательному размежеванию загробного мира на Ад и Рай. В монотеистических религиях загробный мир неразрывно связан с идеями окончательного воздаяния человеку, бессмертия души, грядущего воскресения мертвых, а также с эсхатологией — преображением всей человеческой жизни в конце истории, с приходом Мессии (см. также Машиах, Махди) и установлением Царства Божьего.
Напишите отзыв о статье "Загробный мир"
Литература
См. также
Отрывок, характеризующий Загробный мир
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.
От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
