Зайберт, Вилли
| Вилли Зайберт | |
 На Нюрнбергском процессе по делу об айнзацгруппах | |
| Принадлежность | |
|---|---|
| Род войск | |
| Звание | |
Вильгельм Юлиус Генрих Зайберт (нем. Wilhelm Julius Heinrich Seibert), Вилли Зайберт (нем. Willi Seibert, 17 июня 1908, Ганновер — 30 марта 1976, Бремен) — штандартенфюрер СС, заместитель командира Айнзацгруппы D с мая 1941 по июнь 1942 года. Айнзацгруппа D уничтожила в течение года 90 000 человек в Крыму и на юге Украины. В 1948 году был приговорён к смертной казни, но приговор не привели в исполнение. Освобождён из-под стражи в 1954 году.
Содержание
Биография
Образование и карьера в РСХА
Выучился на каменотёса, был слушателем в Ганноверском университете. В 1930—1932 годах обучался на народное хозяйство в Гёттингенском университете, получил степень в области экономики[1]. 27 апреля 1933 года вступил в НСДАП[2]. В 1932 — 1935 годах служил в рейхсвере[1]. Посещал пехотную школу в Дёберице, получил звание лейтенанта.
В ноябре 1935 года Зайберт вступил в СС в звании унтершарфюрера[3]. Работал в III управлении (экономика) СД в Берлине[1]. В апреле 1939 года получил звание гауптштурмфюрера. Был назначен исполняющим обязанности начальника управления III D в Главном управлении имперской безопасности. В августе 1940 года официально занял эту должность, получил звание штурмбанфюрер.
В 1941—1945 годах
В мае 1941 года в составе Айнзацгруппы D полиции безопасности и СД готовился к вторжению в Советский Союз в городе Преч. Айнзацгруппам были даны команды уничтожать «еврейскую интеллигенцию» Советского Союза. Возможно, были даны указания уничтожать всех евреев призывного возраста. За первые три месяца войны айнзацгруппа D уничтожила десятки тысяч евреев призывного возраста, а также женщин, детей и стариков. Также жертвами айнзацгруппы D становились люди с психическими отклонениями, цыгане, военнопленные, мирное население[4].
Отто Олендорф, командир айнзацгруппы D, назначил Вилли Зайберта своим заместителем. Зайберт занимался теми же функциями, что и в годы работы в РСХА. Айнзацгруппа D была сформирована немного позже остальных. Она была создана после того, как стало ясно, что Румыния будет участвовать во вторжении в Советский Союз. Согласно плану, группа должна была следовать до реки Дон вместе с 11-й армией, румынскими и венгерскими силами к югу от линии Черновцы — Ананьев — Николаев — Мелитополь — Мариуполь — Таганрог — Ростов-на-Дону. Это означало, что в область действия Айнзацгруппы D попали Бессарабия, Крым, южная Украина. После захвата Кавказа айнзацгруппа C должна была взять на себя всю Украину, а айнзацгруппа D переводилась на Кавказ.
Как фактический заместитель Олендорфа, Зайберт совершал доклад в РСХА через радиста о текущем положении, в котором содержались точные цифры уничтоженных евреев, цыган, комиссаров и большевистских должностных лиц. При отсутствии Олендорфа, Зайберт сам составлял и подписывал эти сообщения. 16 апреля 1942 года Вилли Зайберт доложил о том, что Крым свободен от евреев. Зайберт проводил инспекции айнзацгрупп и зондеркоманд. Вилли Зайберт, по собственным словам, лично совершил не менее двух убийств. В июне 1942 года Зайберт вернулся в Берлин в РСХА, где снова стал заместителем Олендорфа. Айнзацгруппа D за год уничтожила 90 000 человек[5].
После войны
В 1945 — 1946 годах содержался в британском лагере для интернированных. В 1947 — 1948 годах был одним из обвиняемых по делу об айнзацгруппах. Его адвокатом был Герхард Клиннерт с ассистентом Генрихом Клугом. На вопрос судьи Майкла Мусманно убили бы вы своих родителей по приказу начальства, Зайберт сначала отказался отвечать. После перерыва процесса на один день Зайберт ответил, что не смог бы так сделать, исполнение такой команды бесчеловечно. Это заявление заметно нарушило оборонительную стратегию «исполнения приказа» подсудимым. Судья Мусманно позже принял позицию, что даже немецкий солдат не «раб в цепях», а «личность с собственным мнением», для того, чтобы осознать масштабы своих действий[6].
В 1948 году приговорён к смерти, но в 1951 году верховный комиссар Джон Макклой заменил его тюремным заключением на 15 лет. 14 мая 1954 года освобождён[7]. После освобождения из тюрьмы Зайберт через некоторое время оставил Ганновер, и в октябре 1956 года поселился в Зике, небольшом городке недалеко от Бремена. Он был женат и имел двух детей[8]. По вопросу о быстром помиловании Зайберта, он был замечен в компании 1800 бизнесменов, политиков и ведущих должностных лиц ФРГ. Данные были опубликованы в коричневой книге ГДР в 1965 году[9]. Зайберт жил 20 лет в Зике, после чего скончался в 1976 году в Бремене[8].
Напишите отзыв о статье "Зайберт, Вилли"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Trials of War Criminals before the Nuernberg Military Tribunals under Control Council Law no. 10, Vol. 12. United States Government Printing Office, Buffalo NY 1951, S. 536—539.
- ↑ Erich Stockhorst: 5000 Köpfe: wer war was im 3. Reich, 2. Auflage. Arndt, Kiel 1985, S. 359. ISBN 3-88741-117-X.
- ↑ Kazimierz Leszczynsk (Herausgeber): Fall 9: Das Urteil im SS-Einsatzgruppenprozess, gefällt am 10. April 1948 in Nürnberg vom Militärgerichtshof 2 der Vereinigten Staaten von Amerika. Rütten & Loening, Ost-Berlin 1963, S. 246.
- ↑ Johannes Hürter: Hitlers Heerführer: Die deutschen Oberbefehlshaber im Krieg gegen die Sowjetunion 1941/42. 2. Auflage. Oldenbourg, München 2007, ISBN 3-486-58341-7, S. 520—521.
- ↑ Aussage von Otto Ohlendorf im Nürnberger Hauptkriegsverbrecherprozess. In: Roderick Stackelberg und Sally Anne Winkle (Herausgeber): «The Nazi Germany Sourcebook». Routledge, London 2002, S. 342—343. ISBN 0-203-46392-7
- ↑ «Sklave in Ketten» als Übersetzung von fettered slave, «Beauftragter mit eigenem Denkvermögen» von reasoning agent.
Hilary Earl: Scales of Justice: History, Testimony, and the Einsatzgruppen Trial at Nuremberg. In: «Lessons and Legacies — New Currents in Holocaust Research», Vol. VI. Northwestern University Press, Evanston IL 2004, S. 336—337. ISBN 0-8101-2001-1. - ↑ Ernst Klee: Das Personenlexikon zum Dritten Reich. Fischer, Frankfurt am Main 2007, S. 576. ISBN 978-3-596-16048-8. (Aktualisierte 2. Auflage)
- ↑ 1 2 Stadt Syke, Einwohnermeldekartei Verzogene — Ortsteil Syke, Auszug April 2010. Todesangaben lt. Standesamt Bremen, Sterbebuch Nr. 1765[1705?, Mikrofiche unleserlich] von 1976.
- ↑ Norbert Podewin (Hrsg.): «Braunbuch». Kriegs- und Naziverbrecher in der Bundesrepublik und in Westberlin. Staat, Wirtschaft, Verwaltung, Armee, Justiz, Wissenschaft. Edition Ost, Berlin 2002. ISBN 3-360-01033-7 (Reprint der 3. Auflage von 1968). Шаблон:Webarchiv. (Abgerufen am 19. Mai 2009.)
Отрывок, характеризующий Зайберт, Вилли
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
