Зайдель, Лев Давидович

Лев Давидович Зайдель
Псевдонимы:	З—ль, Л.; Липницкий
Дата рождения:	1 (13) апреля 1855(1855-04-13)
Место рождения:	Поставы, Дисненский уезд, Виленская губерния
Дата смерти:	неизвестно
Род деятельности:	прозаик, драматург, журналист, переводчик
Направление:	проза
Жанр:	рассказ, пьеса
Язык произведений:	русский

Лев Давидович Зайдель (псевдонимы — З—ль, Л.; Липницкий; 1 [13] апреля 1855, Поставы, Виленская губерния — после 1915) — писатель и журналист.

Биография

Окончил еврейскую народную школу, техническое железнодорожное училище в Вильно. Его учителем был чайковец В. И. Алексеев (домашний учитель детей Льва Толстого). Взгляды Зайделя были сформированы под влиянием сочинений Н. К. Михайловского и М. Е. Салтыкова-Щедрина. Печатался в «Восходе», «Уральской жизни», «Русской жизни» и других изданиях. Автор переводов, в частности Я. М. Гордина (пьеса «Мирелэ Эфрос»).

Избранные сочинения

Источник — [www.nlr.ru/ электронные каталоги РНБ]

• Зайдель Л. Д. Выходцы из черты оседлости : Сб. рассказов. — СПб. : А. Э. Винеке, 1910. — 141 с.
• Зайдель Л. Д. Железнодорожники. (Силуэты) / Липницкий. — Екатеринбург : П. И. Певин, 1910. — 157 с.
• Зайдель Л. Д. Ирод Великий, царь Иудейский : Ист. сцены в 5 д. Л. Зайделя. — СПб. : лит. т-ва «Екатерингоф. печ. дело», ценз. 1910. — 40 с.
• Зайдель Л. Д. На передовых позициях : Пьеса в 4 д. : (Из событий послед. войны) / Липницкий Л. Д. — Пг. : изд. журн. «Театр и искусство», [1915]. — 29 с.

Литература

• // Театр и искусство. — 1906. — № 52.
• Критико-биографический словарь русских писателей и ученых (от начала русской образованности до наших дней). — СПб, 1889—1914

Ссылки

• [feb-web.ru/feb/masanov/man/04/man06172.htm Зайдель, Лев Давидович] // Словарь псевдонимов русских писателей, учёных и общественных деятелей : электронное науч. издание.  (Проверено 5 апреля 2015)
• [feb-web.ru/feb/masanov/map/09/map16646.htm Липницкий] // Словарь псевдонимов русских писателей, учёных и общественных деятелей : электронное науч. издание.  (Проверено 5 апреля 2015)
• [baza.vgdru.com/1/42235/ Зайдель Лев Давидович] (рус.). Генеалогическая база знаний (6 ноября 2007). Проверено 6 апреля 2015.

Отрывок, характеризующий Зайдель, Лев Давидович

Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.