Зайцев, Варфоломей Александрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Варфоломей Александрович Зайцев
Род деятельности:

публицист, литературный критик

Годы творчества:

1863 – 1882

Язык произведений:

русский

Варфоломе́й Алекса́ндрович За́йцев (30 августа [11 сентября1842, Кострома — 20 января 1882, Кларанс, Швейцария) — известный нигилист 60-х годов XIX века, литературный критик, публицист. Современники нередко сравнивали его с Рошфором.





Биография

Родился в семье чиновника. В детстве из-за постоянных переездов отца получил образование дома. Учился на юридическом факультете Петербургского университета, медицинском Московского университета, в Петербургской медико-хирургической академии. Курса нигде не закончил. В 18631865 гг. один из деятельнейших сотрудников журнала «Русское слово», создал себе на короткое время громкую известность «отрицанием эстетики» и резкими выходками против признанных авторитетов. Один из застрельщиков скандальной полемики между «Русским словом» и «Современником», вошедшей в историю как «Раскол в нигилистах».

Стремился к возможно «ясной» постановке вопросов эстетики и морали в духе модного среди радикальной молодёжи того времени вульгарного материализма. Человек искренний, эрудированный, он не всегда мог критически разобраться в сложных вопросах и случалось, что попадал перед публикой впросак. Например, страстно доказывал в ходе полемики, что Шопенгауэр материалист на манер Фохта.

В конце 1865 г. вследствие конфликта с главным редактором из «Русского слова» ушёл. В 1866 после покушения Каракозова на императора был, как и многие нигилисты и неблагонамеренные, арестован и провёл несколько месяцев в Петропавловской крепости, где приобрёл целый букет заболеваний. После освобождения — под полицейским надзором. В 1869, не имея возможности публиковаться в России, уехал за границу, где зарабатывал на жизнь уроками, лекциями, переводами. Бедствовал. В эмиграции сблизился с бакунистами, общался с Петром Алисовым. Публиковался в таких эмигрантских изданиях, как «Общее дело» (1877—1882, около 80 статей), «Колокол» Огарёва — Нечаева (1870) и некоторых других. Изредка помещал статьи в легальных российских изданиях: «Деле» («Средневековая демократия» в кн. 2 и 4 за 1878), «Отечественных записках» («Современная мораль» (1874, № 2), «Франсуа Рабле и его поэмы» (1874 № 5), «Воскресение мёртвых или Тэн о революции» (1879, № 7-8)). Специально занявшись историей, издал полезную компиляцию: «Руководство всемирной истории: древняя история Востока» (СПб., 1879); «Руководство всемирной истории: древняя история Запада» (т. I, СПб., 1882). Переводы его: Гонеггера, «Очерк литературы и культуры XIX в.» (СПб., 1867), В. Диксона, «Духовные жены» (СПб., 1869); Сочинения Лассаля (СПб., 1870); роман И. Ньево, «Исповедь старика» (СПб., 1875). Под редакцией Зайцева и Н. Г. Чернышевского переведена на русский. язык «Всемирная история» Шлоссера (СПб., 1861—1868; 2 изд. СПб., 1868—1871).

Избранные труды[1]

  • Зайцев В. А. Взбаломученный романист. — (из журн.: Русское слово. – 1863. – окт. – С. 23–44).
  • Зайцев В. А. [elib.shpl.ru/ru/nodes/21726-zaytsev-v-a-izbrannye-sochineniya-v-2-h-tomah-t-1-1863-1865-m-1934-klassiki-revolyuts-mysli-domarksistskogo-perioda-iv-v-a-zaytsev#page/1/mode/grid/zoom/1 Избранные сочинения в 2-х томах]. — М.: Изд-во Всесоюз. о-ва политкаторжан и ссыльно-поселенцев, 1934. — Т. 1. — 548 с.
  • Зайцев В. А. О пользе цареубийства. — Genève: M. Elpidine, 1900. — 12 с.
  • Зайцев В. А. Руководство всемирной истории: Древняя история Запада. — СПб.: А. Ф. Пантелеев, 1882. — Т. 1. — 628 с.
  • Зайцев В. А. Современное положение русской прессы. — Carouge-Genève: М. К. Элпидин, 1902. — 24 с.
  • Зайцев В. А., Элпидин М. К. Нечто о шпионах. — Carouge-Genève: М. К. Элпидин, 1904. — 50 с.
  • Руководство всемирной истории: Древняя история Востока / Сост.: В. А. Зайцев. — СПб.: А. Ф. Пантелеев, 1879. — 282 с.
  • Соколов Н. В., Зайцев В. А. Отщепенцы. — СПб.: печатня В. Головина, 1866. — 316 с.

Переводы

  • Вольтер Ф. М. Философiя исторiи / Пер. с франц. В. А. Зайцева. — СПб., 1868.
  • Гильом Д. Анархия по Прудону: Изложение и разбор его сочинений / Пер. В. А. Зайцева. — Лондон: наборня М. П. Сажина, 1874. — 212 с.
  • Дидро Д. Романы и повести: в 2-х т. / Пер. В. А. Зайцева. — СПб.: тип. Н. Неклюдова, 1872. — Т. 2. — 401 с.

Напишите отзыв о статье "Зайцев, Варфоломей Александрович"

Примечания

  1. Источник — [www.nlr.ru/poisk/ электронные каталоги РНБ]

Ссылки

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Зайцев, Варфоломей Александрович

И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».