Закиров, Батыр Каримович

Батыр Закиров Ботир Зокиров
Основная информация
Дата рождения	26 апреля 1936(1936-04-26)
Место рождения	Москва, СССР
Дата смерти	23 января 1985(1985-01-23) (48 лет)
Место смерти	Ташкент, Узбекская ССР, СССР
Годы активности	1956—1985
Страна	СССР СССР
Профессии	певец писатель переводчик художник актёр
Певческий голос	лирический тенор
Жанры	эстрада
Коллективы	ансамбль «Юность» Эстрадный оркестр Узбекистана Ташкентский мюзик-холл
Сотрудничество	Ялла
Лейблы	Мелодия
Награды

Баты́р Кари́мович Заки́ров (узб. Ботир Зокиров) (26 апреля 1936 — 23 января 1985) — узбекский советский певец, писатель, поэт, художник и актёр. Родоначальник эстрадного искусства в республике. Народный артист Узбекской ССР (1965).

Биография

Батыр Закиров родился в Москве, в семье профессиональных музыкантов. Отец его — оперный певец-баритон Карим Закиров, в дальнейшем народный артист Узбекской ССР (1939) и солист Узбекского Государственного театра оперы и балета имени Алишера Навои. Мать — Шоиста́ Саидова — также певица, исполнительница народных песен, в дальнейшем солистка Ташкентского музыкального театра драмы и комедии имени Мукими. Они познакомились во время учёбы в Московской консерватории, поженились и вскоре у них родился первенец — Батыр. Он вырос в гостеприимном доме, который часто посещали ведущие узбекские артисты и певцы того времени. Атмосфера искусства и творчества питала всех детей в семье с ранних лет. Так сформировалась в Ташкенте музыкально-артистическая династия Закировых.

После восьмилетки Батыр поступает на подготовительное отделение Ташкентской консерватории, окончив которое, становится студентом по классу вокала. Однако обнаруженный туберкулез лёгких вынуждает оставить музыкальное образование и Закиров поступает на режиссёрский факультет Ташкентского театрально-художественного института им. А. Н. Островского. Несмотря на тяжёлый недуг, он продолжает петь, в 1956 году приняв участие в создании первого эстрадного коллектива в Узбекистане — молодёжного ансамбля «Юность», в составе которого приезжает на Всемирный фестиваль молодёжи и студентов в Москве (1957). Там впервые в его исполнении прозвучала песня на арабском языке «О светоч грёз моих (Арабское танго)», под вторым своим названием ставшая очень известной и популярной в СССР. Аранжировку песни сделал Ян Френкель . Вскоре Закиров возглавляет только что созданный Эстрадный оркестр Узбекистана, дирижёром которого стал Александр Двоскин. Кроме Батыра солистами в оркестре работают его сестра Луиза, а также Эльмира Уразбаева.

С конца 1950-х певец становится популярным в СССР исполнителем песен различного жанра — это оперные арии, узбекские народные песни, песни советских композиторов и зарубежные шлягеры, исполняемые практически всегда на языке оригинала. Он поёт азербайджанские, иранские, афганские, турецкие, индийские, греческие, итальянские, испанские, французские песни.

В 1963 году болезнь обострилась и Закирову в Москве делают тяжёлую, но успешную операцию (было удалено одно легкое). Врачи не рекомендуют ему петь ещё хотя бы два года и период вынужденного молчания не был потрачен зря. Он отредактировал для печати свои ранние стихи, придумал цикл сказок для детских журналов. Его перу принадлежат переводы на узбекский язык «Тени» Евгения Шварца и «Маленького принца» Антуана де Сент-Экзюпери. На Республиканском радио Батыр совместно с женой — актрисой Эркли Маликбаевой — осуществил инсценировку этой сказки. Три дня велась запись в большой студии радио. Роль Маленького принца сыграла супруга. От автора говорил Обид Юнусов, а все остальные роли —- Баобаба, Лиса, Звездочёта и другие — озвучил Батыр.

В 1965 году Батыру Закирову было присвоено звание Народного артиста Узбекской ССР. После периода реабилитации он вновь начинает выступать с концертами. Регулярно записываются пластинки с новыми песнями. Летом 1966 года Батыр Закиров с триумфом выступает на сцене в знаменитой парижской «Олимпии» во Франции. В 1968 году участвует в съёмках новогоднего музыкального фильма «Похищение», где совместно со своей сестрой Луизой исполняет «Песню о счастье».

В 1972 году он стал художественным руководителем организованного им Ташкентского мюзик-холла (одновременно — режиссёром и ведущим солистом), где продолжил работу по соединению восточного фольклора с современными эстрадными веяниями. Самым известным плодом совместного творчества коллектива стал мюзикл «Путешествие Синдбада-морехода», сценарий которого был написан Марком Захаровым и Александром Ширвиндтом, а постановку осуществил Закиров совместно с Захаровым. Художником спектакля был Георгий Юнгвальд-Хилькевич. Мюзикл имел большой успех, но к сожалению так и не был заснят на киноплёнку. Не было и пластинки. Группа активно гастролировала, однако отсутствие собственной сценической площадки, финансовые и организационные трудности привели к тому, что в 1979 году Ташкентский мюзик-холл был расформирован (последний концерт состоялся в Иркутске годом раньше). После этого Закиров стал выступать с программами в сопровождении ансамбля «Ялла», которым руководил его брат Фаррух.

Певец был талантлив и во многих других областях творчества. Узбекские литературные журналы охотно печатали стихи, рассказы и очерки Закирова. Он хорошо рисовал. В 1980 году кинорежиссер Эльер Ишмухамедов начал работу над многосерийным фильмом «Юность гения» о детских и юношеских годах Авиценны, пригласив на главные роли Закировых: Батыра — сыграть отца, а его старшего сына Бахтияра — на роль Авиценны.

В 1982 году певец снялся в телефильме «Огненные дороги» о Хамзе Ниязи (в роли Рабиндраната Тагора).

В конце 1984 года состояние здоровья Батыра Закирова резко ухудшилось. Врачи поставили неутешительный диагноз — цирроз печени в последней стадии. Лечение на этот раз не дало результата. Народный артист умер 23 января 1985 года в ташкентской больнице и был похоронен на Чигатайском мемориальном кладбище.

Указом Президента Узбекистана Ислама Каримова (2000) Батыр Закиров посмертно награждён орденом «За выдающиеся заслуги» (узб. Буюк хизматлари учун).

Семья

• Отец — Карим Закиров (1912—1977), оперный певец (баритон), народный артист Узбекской ССР.
• Брат — Джамшид Каримович Закиров (1949—2012), советский и узбекский актёр театра и кино, телеведущий, заслуженный артист Узбекистана.
• Брат — Фаррух Закиров, певец, художественный руководитель узбекского ансамбля «Ялла».
• Сестра — Луиза Закирова, певица
• Племянница — Наргиз Закирова (р.1970), певица. Дочь сестры Луизы Закировы и Пулата Мордухаева, ударника в ансамбле Батыра.

Батыр Закиров был женат дважды. От первого брака с актрисой Эркли Маликбаевой, с которой он прожил 16 лет, у него было два сына: Бахтияр и Баходыр. После развода в 1974 году он вскоре встретил артистку балета Галину, с которой связал всю последующую жизнь. В 1976 году у них родилась дочь Рухшана.

Дискография

Прижизненные издания, выпущенные ВСГ «Мелодия» и её предшественниками:

Год	№ каталога	Песни	Формат
1959	32336-7	О светоч грёз моих (Арабское танго) (Ф. эль-Атраш) — на арабском языке (араб. يا زهرة في خيالي,Ya zahratan fi khayali‎) Жалоба моего сердца, из индийского кинофильма «Служба» (Ш. Чоудхури) — на языке хинди (Arji Hamari Yeh Marzi Hamari) Батыр Закиров и эстрадный оркестр Узбекистана. Дирижёр А. Двоскин	10" 78 об/мин
1959	Д—005074-5	3 песни на пластинке «Узбекские артисты эстрады» 2. О светоч грёз моих (Фарид аль-Атраш) — на арабском языке 3. Очарован тобой (М. Бурханов — Т. Тула) — на узбекском языке (узб. Мафтун бўлдим) 5. Жалоба моего сердца (Ш. Чоудхури) — на языке хинди Эстрадный оркестр Узбекистана. Дирижёр А. Двоскин	8" 33 об/мин
1960	Д—6865-6	4 песни на пластинке «Эстрадный оркестр Узбекистана» 2. Я плачу о прошлом (С. Фатх-Алла) — на арабском языке 4. О луноликая (Найнавози) — на языке фарси 7. Любовь (З. Шахиди) — на таджикском и русском языках 9. Красивая девушка (братья Рахбани) — на арабском языке Солисты: Батыр Закиров (2, 4. 7, 9), Луиза Закирова (3, 5, 6), Эльмира Уразбаева (8, 10)	10" 33 об/мин гранд
1961	Д—8849-50	Одна песня на сборнике «Мелодии экрана (шестая серия)» 3. Жалоба моего сердца («Служба» — Ш. Чоудхури)	10" 33 об/мин гранд
1961	Д—8991-2	Одна песня на сборнике «Мелодии экрана (седьмая серия)» 6. Любовь («Сыну пора жениться» — З. Шахиди и Ю. Тер-Осипян) — на таджикском и русском языках	10" 33 об/мин гранд
1962	Д—00010267-8	«Батыр Закиров» Твой голос я слышу повсюду (индийская нар. песня) — Луиза Закирова и Батыр Закиров (на языке хинди) Лирический вальс (С. Юдаков — Т. Тула) — на узбекском и русском яз Поцелуй меня (иранская нар. песня) — на языке фарси (перс. Mara beboos‎)	7" 33 об/мин миньон (EP)
1962	Д—00010905-6	Одна песня на пластинке «Арабские песни» 3. О цветок (С. Фатх-Алла) — на арабском языке (араб. Ya zahra‎)	7" 33 об/мин миньон (EP)
1963	40905-6	Лирический вальс (С. Юдаков — Т. Тула) — Батыр Закиров Наманганские яблоки (узбекская народная песня) — Луиза Закирова На узбекском и русском языках Эстрадный оркестр Узбекистана. Дирижёр А. Крол (1)	10" 78 об/мин
1963	Д—11633-4	Одна песня на сборнике «Мелодии экрана (одиннадцатая серия)» 4. Лирический вальс («Когда цветут розы» — С. Юдаков) — на узбекском и русском языках	10" 33 об/мин гранд
1967	Д—00019777-8	«Батыр Закиров» Сердца в ночи (Б. Кемпферт — Ж. Морэ) Песня о друге (фр. Est-il un ennemi?) (музыка и слова Э. Масиаса) Приходи, любимая (И. Акбаров — X. Гулям) Песня разлуки (перс. Jodái-e‎) (иранская нар. песня, обр. И. Гамбарова) На языках: французском (1, 2), узбекском (3), фарси (4)	7" 33 об/мин миньон (EP)
1967	Д—20389-90	Одна песня на сборнике «Мелодии экрана (шестнадцатая серия)» 5. Песня из к/ф «Когда приходит любовь» (Р. Шанкар) — на языке хинди	10" 33 об/мин гранд
1967	Д—00020501-2	«Батыр Закиров» Где ты? (И. Акбаров — Т. Тула) — на узбекском языке Песня из к/ф «Когда приходит любовь» (Р. Шанкар) — на языке хинди Влюблённые соловьи (И. Акбаров — Ю. Энтин) Девушки моей страны (музыка и слова Э. Масиаса) — на французском языке	7" 33 об/мин миньон (EP)
1970	Д—27935-6	«Батыр Закиров»	10" 33 об/мин гранд
1970	СМ—02231-2	«Поёт Батыр Закиров»	12" 33 об/мин Стерео гигант (LP)
1971	Д—00029493-4	«Индийские песни» Дорога счастья, песня из к/ф «Профессор» (авторы неизвестны) — Луиза и Батыр Закировы Время, песня из к/ф «Люди» (авторы неизвестны) — Батыр Закиров Песня из к/ф «Сангам» (Шанкар) и Джайкишан) — Луиза Закирова Твой голос я слышу повсюду (индийская нар. песня) — Луиза и Батыр Закировы Оркестр. На языке хинди	7" 33 об/мин миньон (EP)
1971	Д—00029497-8	«Батыр Закиров» Беглянка Хабиба (Абдель Вахаб — русский текст Ю. Энтина) Два синих ока (Д. Ристич — русский текст Ю. Энтина) Никто не виноват (Э. Салихов — русский текст Ю. Энтина) Эстрадный оркестр под управлением Ю. Силантьева	7" 33 об/мин миньон (EP)

Фильмография

Роли в кино

• 1959 — Когда цветут розы — Батыр
• 1969 — Похищение — играет самого себя
• 1982 — Огненные дороги — Рабиндранат Тагор
• 1982 — Юность гения — Абдаллах

Вокал

• 1964 — Где ты, моя Зульфия?

Ссылки

• [www.kino-teatr.ru/kino/acter/sov/1568/bio/ Батыр Закиров. Биография. На сайте «Кино-театр.ru»]
• [kkre-26.narod.ru/zakirov.htm Батыр Закиров на сайте «Красная книга российской эстрады»]
• [www.discogs.com/artist/%D0%91%D0%B0%D1%82%D1%8B%D1%80+%D0%97%D0%B0%D0%BA%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2 Discogs]
• [art-blog.uz/archives/5665 Рисунки Батыра Закирова]
• [mediacult.uz/Mastura-Ishakova-Solovei-uzbekskoi-estradi Мастура Ишакова. Соловей узбекской эстрады]
• [www.uza.uz/photo/personalities/zakirov/ Рустам Шагаев «Пой, лира Батыра!»//Национальное информационное агентство Узбекистана (УзА)]

Видео:

• [youtube.com/watch?v=-qcHwuOtjnU Батыр Закиров] на YouTube
• [youtube.com/watch?v=D4Hc5IVLT04 Батыр Закиров «Девушки моей страны» («Les filles de mon pays») — Фрагмент «Голубого огонька» 7 ноября 1967 г.] на YouTube
• [youtube.com/watch?v=ThRLajgoPlo Батыр и Луиза Закировы «Песня о счастье» — фрагмент из новогоднего фильма-концерта «Похищение» (1969)] на YouTube
• [youtube.com/watch?v=LtxPXT2yZFk Живопись Батыра Закирова] на YouTube

Отрывок, характеризующий Закиров, Батыр Каримович

– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.