Закк Уайлд

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Закк Уайлд
Zakk Wylde

Закк Уайлд с его подписной гитарой «Bullseye» Gibson Flying V
Основная информация
Имя при рождении

Джеффри Филлип Уайлендт

Дата рождения

14 января 1967(1967-01-14) (57 лет)

Место рождения

Бейонн, Нью-Джерси, США

Страна

США США

Профессии

музыкант
гитарист
композитор

Инструменты

гитара
вокал
пианино

Жанры

кантри
хэви-метал
хард-рок
южный рок

Коллективы

Black Label Society
Ozzy Osbourne
Pride & Glory

Сотрудничество

Ozzy Osbourne, Corey Taylor

[zakkwylde.com de.com]

Закк Уайлд (англ. Zakk Wylde; настоящее имя — Дже́ффри Фи́ллип Уа́йлендт, англ. Jeffrey Phillip Wielandt; род. 14 января 1967, Бейонн, Нью-Джерси) — американский рок-музыкант, гитарист-виртуоз[1], вокалист, автор песен. Стал известен благодаря работе с Оззи Осборном. Позже основал свой собственный коллектив Black Label Society, в котором играет и поныне. Он также являлся гитаристом и вокалистом группы Pride & Glory, выпустившей в 1994 году альбом и после распавшейся. Выпустил сольный альбом Book of Shadows (англ.) в 1996 году. В 2009 году журналом Classic Rock включен в Список величайших гитаристов всех времен.





Биография

Когда родители отдали восьмилетнего Закка в музыкальную школу, никакой радости он не испытывал и вскоре бросил учёбу. К серьёзным занятиям музыкой он вернулся уже подростком, по своей собственной инициативе. Его основным инструментом стала гитара, а духовными учителями — рок-команды с более или менее тяжелым гитарным звучанием: AC/DC, Motörhead, Judas Priest, Led Zeppelin, Black Sabbath. Вносить и свою лепту в современный тяжелый метал Закк начал в рядах своей первой группы Stone Henge, которую собрал в 1984 году. Фронтмену тогда было всего 17 лет. За дело он взялся очень активно и за несколько лет объездил весь штат в компании с другими молодыми рокерами.

Закк оказался гитаристом недюжинных способностей, хотя сам был о себе гораздо более скромного мнения. Когда в 1987 году 20-летний робеющий паренек рискнул пойти на прослушивание к Оззи Озборну, максимум на что он надеялся — это получить автограф у кумира миллионов, которого он боготворил всю свою сознательную жизнь. Случилось иначе: он настолько очаровал Оззи, что был принят в его бэк-группу на ответственный пост лид-гитариста. Спустя год Закк дебютировал на альбоме Ozzy Osbourne Band «No Rest for the Wicked» и аккуратно поставлял гитарные партии для всех его релизов вплоть до 1994 года. Когда 27-летнему Закку захотелось самостоятельности, он собрал мощное трио Pride & Glory. К сожалению, недостаточно мощное, чтобы продержаться дольше одного альбома.

Закк Уайлд обдумывал разные варианты дальнейшей карьеры, едва не согласился присоединиться к Guns'N'Roses, но свобода была дороже, и к 1996 году он созрел для сольного дебюта. Для успешного старта самостоятельной карьеры у музыканта были все данные: гитарный умелец, композитор, клавишник, да ещё и вокалист в придачу. За первым сольным альбомом Book of Shadows (1996) последовал второй сольник «Sonic Brew». К моменту его публикации в 1999 году Закк Уайлд стоял на распутье. С одной стороны, он продолжал сочинять песни и не собирался бросать сольное творчество. С другой стороны, Оззи Озборн приглашал его вернуться под своё крыло, хотя бы на время очередного гастрольного тура, на что Закк согласился и отыграл положенную серию концертов с Озборном.

А с третьей стороны, гитаристу снова захотелось поруководить собственным коллективом и сделать с ним что-нибудь интересное. Так и появилась самая долгоиграющая группа Закка Уайлда Black Label Society, оккупировавшая хорошо знакомую ему территорию хэви-метала. Стартовав как ещё один пробный проект, коллектив оказался очень живучим, хотя проблема кадров возникала регулярно. За шесть лет через группу прошли восемь человек. Самым стойким оказался барабанщик первого призыва Фил Ондик (Phil Ondich). Зато на посту бас-гитариста музыканты менялись почти ежегодно. В своих резюме участие в Black Label Society зафиксировали Роберт Трухильо (ныне — басист Metallica), Джон ДеСервио (John DeServio) и Стив Гибб (Steve Gibb).

Два первых года существования команды были нелегкими — почти непрерывные гастроли с периодическими визитами в студию. Параллельно с турами Black Label Society Уайлд успевал выезжать на концерты с Ozzy Osbourne Band, подключая к этим выступлениям и своих коллег по группе. Что ещё удивительнее, он как-то находил время для студийной работы, записывая один альбом за другим и демонстрируя редкую плодовитость. Механизм подготовки новых релизов был у него отлажен до блеска: шесть альбомов за шесть лет существования коллектива. Причем сведение и продюсирование всех записей Уайлд предпочитал осуществлять собственными силами, без наемных специалистов. Год от года это получается у него все лучше.

Первый лонг-плей «Stronger Than Death» (2000) привлек внимание главным образом рок-критиков, которые с удовольствием выслушивали этот поток супертяжелых рычащих риффов и отмечали стилистическое сходство некоторых номеров с саундом Pantera, Corrosion of Conformity и Crowbar. Событием мейнстрима этот релиз не стал (как и вышедший незадолго сольник «Sonic Brew», который иногда причисляют к дискографии BLS), да и не мог: песни Уайлда нередко представляли собой густой частокол риффов, а такое рубилово было по зубам только наиболее агрессивно настроенной аудитории.

Поклонники музыканта смогли налюбоваться на его гитарные запилы во время многочисленных концертов 1999—2001 годов, результатом которых стал отличный живой альбом Alcohol Fueled Brewtality Live. Закк Уайлд был в ударе, и не только атакуя воображаемого противника с гитарой наперевес, но и в своих вокальных пассажах. Его не отшлифованный, подходящий для блюза вокал умудрялся даже перекрикивать грохот ритм-секции, демонстрируя не только силу связок, но и живую эмоциональность. Это был, по словам одного из рецензентов, металл с сердцем.

Пока готовился альбом, неугомонный Уайлд нашел себе ещё одно занятие: он снялся в одной из главных ролей в фильме «Рок-звезда» вместе с Дженнифер Энистон и Марком Уолбергом (Mark Wahlberg).

2002-м годом датируется издание альбома 1919 Eternal. В 19-м году родился дед Закка Уайлда, ветеран Второй мировой войны, которая и стала основной темой пластинки. На этот раз душа Уайлда просила грязного, жирного, мясистого, не отполированного звучания. Вокал Закка временами напоминал Фила Ансельмо (Phil Anselmo), солиста Pantera, а в саунде слышались отголоски музыки Осборна и поздних Metallica. Кульминацией альбома стали треки «Life/Birth/Blood/Doom» и «Genocide Junkies», оригинальный ритм которых — всецело заслуга басиста Роберта Трухильо.

К следующему лонг-плею «Blessed Hellride», который вышел в 2003 году, гитарист продолжил эмансипацию от влияния старших коллег по метал-сцене. Труднее всего было избавиться от отголосков творчества Оззи Озборна и Alice in Chains. А вот что удавалось ему теперь гораздо лучше — так это завоевание симпатий самой широкой аудитории. Мейнстрим наконец-то распробовал это не каждому доступное блюдо. «Blessed Hellride» — первый лонг-плей Black Label Society, засветившийся в американских чартах. Почетное 50-е место в рейтинге Billboard 200 — большой шаг вперед по сравнению с мизерными тиражами предыдущих дисков. «Stillborn» — самый удачливый из всех синглов группы (правда, их выходило не так и много), который поднялся на 12 позицию рок-чарта. Для пятого альбома Black Label Society Hangover Music, Vol. 6 (2004) фронтмен предпочел акустический формат. Он сам играл на пианино и акустической гитаре, в ряде треков виртуозно использовав электрическую шестиструнку. Балладу «Yesterday, Today, Tomorrow» Уайлд посвятил ушедшему из жизни лидеру Alice in Chains Лейну Стейли (Layne Staley). Им не раз приходилось вместе гастролировать, и Закк очень ценил юмор Лейна. А слушатели все выше оценивали творческие достижения команды и позволили альбому Hangover Music, Vol. 6 отметиться уже в Тор 40 США.

Black Label Society образца 2005 года — это, кроме Уайлда, бас-гитарист Джеймс ЛоМенцо (James LoMenzo), гитарист Ник Катанезе (Nick Catanese) и барабанщик Крейг Наненмахер (Craig Nunenmacher). Именно они записывали шестой лонг-плей «Mafia» (2005), который фронтмен характеризовал как ещё один альбом группы, такой же, как и все остальные. Но меломаны считали иначе. «Mafia» взлетел на 15-ю строчку американского хит-парада и возглавил рейтинг независимых альбомов. Само воплощение энергии хэви-метала, обширная экспозиция гитарного визга и виртуозных пассажей в стиле Эдди Ван Халена (Eddie Van Halen), «Mafia» — самый зрелый, продуманный альбом Black Label Society и, по мнению рецензентов, с самым отшлифованным саундом. Первый сингл «Suicide Messiah», затрагивавший не типичные для Уайлда политические проблемы, прекрасно себя чувствует в эфире рок-радиостанций, пользуясь огромной популярностью у слушателей. Одна из двух акустических баллад на альбоме посвящена памяти погибшего гитариста Pantera Даррелла Эбботта (Darrell Abbott).

Летний тур 2005 года Уайлд проводит с перевыполнением плана. Часть запланированных концертов он отрабатывает за двоих, играя одновременно в двух командах — Ozzy Osbourne Band и Black Label Society.

При всей своей сумасшедшей занятости и профессиональной непоседливости Закк Уайлд, единственное в своем роде исключение в метал-коммуне, находит время для своей семьи, которая занимает огромное место в его жизни, не менее важное, чем музыка. Он уже 18 лет женат на Барбаранне (Barbaranne), которую в шутку называет «моя Шарон» (так зовут жену Оззи Озборна) и которая не только родила ему троих детей, но и стала незаменимым помощником и отличным менеджером своего знаменитого мужа.

В 2006 году выходит очередной студийный альбом BLS под названием Shot to Hell. По мнению многих поклонников Закка, альбом получился перепродюсированным — действительно, звучание гитар стало достаточно «прилизанным», плюс альбом содержал несколько весьма слащавых пауэр-баллад. В то же время с чисто музыкальной точки зрения Shot to Hell смотрится весьма неплохо.

В начале 2010 года было объявлено о том, что Крейг Наненмахер покидает группу — его место за ударной установкой занял Уилл Хант (Will Hunt), подписавший контракт на запись альбома и последующий тур. Летом Black Label Socety выпустили новый альбом Order of the Black, ознаменовавший собой возвращение Закка к старому звучанию более ранних альбомов.

Дискография

Ozzy Osbourne

Pride and Glory

Black Label Society

Derek Sherinian

сольные работы

  • 1987 Instrumental Solo Demo Tape
  • Book of Shadows (1996)
  • Book of Shadows II (2016)

другое

Библиография

  • "Bringing Metal to the Children (The Complete Berzerker’s Guide to World Tour Domination) (2013)

Напишите отзыв о статье "Закк Уайлд"

Примечания

  1. [www.vokrug.tv/person/show/Zakk_Wylde/ Закк Уайлд].

Отрывок, характеризующий Закк Уайлд

Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.