Заковряшин, Ефим Степанович

Ефим Степанович Заковряшин
Дата рождения	22 декабря 1918(1918-12-22)
Место рождения	Томская губерния Россия
Дата смерти	25 июля 1998(1998-07-25) (79 лет)
Место смерти	Новосибирск Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1940 — 1946
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Ефим Степанович Заковряшин — командир отделения 21-й отдельной разведывательной роты (27-я стрелковая дивизия, 19-я армия, 2-й Белорусский фронт), старшина.

Биография

Ефим Степанович Заковряшин родился в крестьянской семье в селе Артамоново Барнаульского уезда Томской губернии (в настоящее время Сузунский район Новосибирской области). В 1932 году окончил 5 классов школы. Работал в колхозе, затем слесарем водопроводчиком на стройках в Новосибирске.

24 октября 1940 года Баевским райвоенкоматом Алтайского края был призван в ряды Красной армии. Окончил полковую школу младших командиров. На фронтах Великой Отечественной войны с 24 июня 1941 года.

19-20 июля 1941 года будучи в окружении в составе 2-го стрелкового батальона из строя был выведен ручной пулемётчик. Заковряшин лёг сам за пулемёт и метким огнём уничтожил 5 солдат противника. 16 сентября 1942 года находясь в разведке на фланге противника в составе взвода пешей разведки встретился с превосходящими силами противника, смело вступил в бой и своим отделением уничтожил 10 солдат противника.

19 сентября 1942 года взвод пешей разведки был направлен на помощь окружённому отряду майора Шалгунова на высоте «Шалаши». Во время прорыва вражеского кольца Заковряшин первым поднял своё отделение в атаку, идя впереди своего отделения. В этом бою он лично уничтожил 6 солдат противника.

20 февраля 1944 года сержант Заковряшин, находясь в разведке, добыл ценные сведения о местах расположения противника, огневых точках и начертания переднего края обороны. Приказом по 104-й стрелковой дивизии Карельского фронта от 5 мая 1944 года сержант Заковряшин был награждён орденом Славы 3-й степени.

Старшина Заковряшин в боях в районе юго-западнее озера Харвасъярви в Кандалакшском районе Мурманской области с 28 июня по 1 июля 1944 года умело командовал отделением по отражению атак противника. Из личного оружия уничтожил 15 солдат противника. Приказом по 19-й армии Карельского фронта от 27 июля 1944 года он был награждён орденом Славы 2-й степени.

Командир отделения разведывательной роты старшина Заковряшин в боях в районе города Гдыня 23—25 марта 1945 года со своим отделением участвовал в отражении 12 контратак противника, где с отделением уничтожил до взвода солдат противника и 3-х взял в плен. Приказом по 2-му Белорусскому фронту он повторно был награждён орденом Славы 2-й степени. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 сентября 1967 года приказ был отменён и Заковряшин был награждён орденом Славы 1-й степени.

Старшина Заковряшин был демобилизован в 1946 году. Жил в городе Керчь, переехал в Новосибирск. Работал бригадиром строительной бригады.

6 апреля 1985 года в оззнаменование 40-летия Победы он был награждён орденом Отечественной войны 1-й степени.

Скончался Ефим Степанович Заковряшин 25 июля 1998 года.

Ссылки

• [podvignaroda.ru Документы на сайте «Подвиг народа»]
• [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/gentlemens/hero.htm?id=11475535@morfHeroes В биографическом словаре]

Литература

• Дубров Б. И. Солдатская слава. 3-е изд. Киев, 1987. С. 273—274.
• Кавалеры ордена Славы трёх степеней. Биограф.словарь. М.: Воениздат, 2000
• Полные кавалеры ордена Славы. Биографический словарь. (в 2 томах) М.: Воениздат, 2010

Отрывок, характеризующий Заковряшин, Ефим Степанович

Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.