Законный брак

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Законный брак
Жанр

мелодрама

Режиссёр

Альберт Мкртчян

Автор
сценария

Афанасий Белов

В главных
ролях

Игорь Костолевский
Наталия Белохвостикова

Оператор

Михаил Коропцов

Композитор

Исаак Шварц

Кинокомпания

Мосфильм

Длительность

93 мин.

Страна

СССР СССР

Год

1985

IMDb

ID 0184071

К:Фильмы 1985 года

«Зако́нный брак» — художественный фильм режиссёра Альберта Мкртчяна. Лучший советский фильм 1985 года по версии журнала «Советский экран».





Сюжет

Молодые люди встретились в начале Великой Отечественной войны в Ташкенте. Игорь Волошин — актёр эвакуированного из Москвы театра, блистающий молодостью, энергией и здоровьем красавец, мечтающий отправиться на фронт. Ольга — учительница музыки, работает медсестрой, чахнет от малярии и пагубного для неё климата, хочет вернуться в родительскую квартиру в прифронтовой Москве, куда въезд теперь только по спецпропускам. У обоих возникают робкие чувства, но ни о признаниях, ни тем более о серьёзных намерениях пока нет и речи. Фиктивный брак Игорь заключает из сострадания к больной и истосковавшейся по дому подруге, не имеющей другой возможности выехать из эвакуации в Москву. По пути Игорь и Ольга отстают от поезда, затем, догоняя эшелон, переживают трогательные романтические приключения на фоне безлюдных эпических пейзажей Центральной Азии... Добравшись до Москвы, Ольга с ужасом узнаёт, что родительский дом разрушен бомбёжкой. Игорь поселяет её в своей квартире, а сам целомудренно удаляется жить к сестре. Несмотря на невидимую преграду, разделяющую «фиктивных» супругов, вскоре оба неожиданно для себя понимают, что написать заявление о разводе рука уже не поднимается. А по прошествии ещё некоторого времени молодые люди не могут жить друг без друга. В этот момент война рушит все планы. Игорь уходит на фронт и там погибает, а Ольге остаётся только память.

События военной мелодрамы развиваются под ностальгические мелодии Исаака Шварца, вошедшие в сокровищницу мировой музыкальной культуры.

Детали

  • Булат Окуджава в эпизодическом образе пассажира поезда исполнил в картине свой романс «После дождичка небеса просторней…», написанный также по мотивам музыки Шварца.
  • В фильме Игорь Костолевский проявил как мелодраматический, так и комедийный дар, впервые в своей жизни и на экране виртуозно станцевал в кадре чечётку[1].
  • Почти половина экранного времени разворачивается в железнодорожном эшелоне, следующем из Ташкента в Москву. Вагон военных лет был взят из «золотого запаса» музейной техники Министерства путей сообщения СССР.
  • Любовно-романтический тандем персонажей Костолевского и Белохвостиковой впервые удачно сложился на большом экране пятью годами ранее, в фильме Тегеран-43[1].
  • Сцены в прифронтовой Москве, включая финальную сцену прощания на подножке трамвая, от которой, по оценке критики, «разрывались сердца зрителей», сняты в Красносельском районе столицы и в районе Лефортово[1].

В ролях

Съёмочная группа

Награды

Напишите отзыв о статье "Законный брак"

Ссылки

Примечания

  1. 1 2 3 [tvkultura.ru/brand/show/brand_id/47024 Игорь Костолевский. Быть кавалергардом. Документальный фильм (Россия, 2013). Режиссёр Ирина Смирнова. / tvkultura.ru]

Отрывок, характеризующий Законный брак

Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.