Законы против содомии

Законы против содомии — общее название законов, направленных на уголовное преследование сексуальных контактов, считающихся в тех или иных обществах и правовых системах «противоестественными» (лат. peccatum contra naturam). Понятие «содомии» в различных правовых системах трактуется по-разному широко и используется для обозначения всевозможных форм сексуального поведения, оцениваемого в конкретном обществе как девиантного. Конкретные определения половых актов, обозначенные термином «содомия», редко были прописаны в законах, но, как правило, историческая судебная практика понимает под этим термином любой половой акт, считавшийся «противоестественным».

Трактовка терминов

В различных толкованиях под содомией могли пониматься всевозможные проявления сексуальности, не связанные с возможностью зачатия новой жизни: гомосексуальные контакты, различные отличные от вагинального полового акта гетеросексуальные практики (например, оральные и анальные контакты), сексуальные контакты с животными, мастурбация и другие.

В некоторых юридических системах под содомией понимались вообще любые «неестественные» сексуальные контакты или парафилии, промискуитет и кровосмешение. На практике же законы против содомии редко применялись против гетеросексуальных отношений, но чаще — против гомосексуальных.

Ответственность за содомию в истории европейского права

Античный период

Старые римские законы наказывали однополые отношения лишь в тех случаях, когда они наносили вред статусу гражданина. Изменения происходят примерно с III века, когда в законодательство входят правовые нормы, наказывающие за развращение мальчиков.

Ещё раннехристианские апологеты интерпретировали языческих римских богов как демонов, поощряющих людей к грехам, в частности к педерастии. Однако историческое значение в привнесении религиозных норм в светские правовые кодексы принадлежит христианским императорам позднего античного периода. Римский император Константин и его преемник Констант в 342 году обнародовали закон (Кодекс Феодосия, IX 7,3), согласно которому мужчины, выполняющие женскую роль и отдающиеся другим мужчинами, должны были быть преданы мечу. Император Валентиниан II в 390 году ввёл закон, согласно которому мужчины, исполняющие женскую роль в сексуальных контактах, должны были быть сожжены перед глазами общественности (Кодекс Феодосия, IX 7,6), положив начало стандарту, существующему в Средние века и раннее Новое время.

Император Юстиниан I в 538 и 544 годах ввёл два закона, касающихся однополых сексуальных контактов между мужчинами (Corpus iuris civilis, новеллы 141 и 77). Большая часть текстов законов содержала отсылки к 19-й главе книги Бытия, содержащей описание гибели Содома и Гоморры, и называла сексуальные контакты между мужчинами причинами гнева Божьего, который может привести к голоду, землетрясениям и чуме.

Раннее Средневековье

Первые упоминания о «содомитах» находятся с середины VI веке в «книгах покаяния» — специальных книгах, содержащих перечень грехов и стоимость их отпущения во время исповедей. Первое упоминание «содомии» как деяния находится, однако, лишь в начале VI века. В ранней средневековой теологии под понятие содомии попадали любые формы «нелегитимного» сексуального поведения, в том числе и гетеросексуальные анальные половые контакты и сексуальные отношения между христианином и еврейкой. В частности, известен случай, когда в Париже мужчина был осуждён за содомию по причине его связи с еврейкой, так как, по мнению суда, совокупление с еврейкой — то же самое, что совокупление с собакой.

При этом обычно различали «собственно содомию», под которой понималось совокупление с проникновением, и «прочую содомию». Вопрос о том, относить ли сексуальные контакты между женщинами к «настоящей» или к «ненастоящей» содомии, порождал много споров среди богословов, так как, на их взгляд, между женщинами невозможно «настоящее проникновение».

С окончанием античного периода отношение к однополым сексуальным контактам несколько изменилось. С закатом римской античной цивилизации на смену представлениям о «этической чистоте» в раннем Средневековье пришли представления о «культовой чистоте» (контакт с физическими нечистотами). Ветхозаветные представления о святости и чистоте стали снова пониматься буквально. Тексты 15-й главы Деяний святых апостолов были распространены и на однополые контакты, которые не соотносились с понятиями «чистоты» ввиду анальных контактов.

С VI века однополые сексуальные контакты начинают классифицироваться не только как «нечистые», но и как «противоестественные» и «нерациональные», то есть противоречащие природе и здравому смыслу (логосу). Также начинает употребляться понятие «содомского греха».

Высокое и позднее Средневековье

В XII—XIII веках средневековые теологии построили целую иерархию сексуальных грехов, объединённых под общим термином luxuria (блуд, похоть), разделив их на «естественные» и «противоестественные». К «естественному» разврату были отнесены действия между мужчиной и женщиной, которые связаны с возможностью зачатия потомства — супружеская измена, прелюбодеяние, изнасилование, лишение девственности и инцест. К «противоестественному» разврату были отнесены действия, при которых мужское семя попадает в непредназначенное для этого место. Подобные грехи разделялись на четыре группы: мастурбация; гетеросексуальные практики, при которых невозможно зачатие (например, анальный секс); содомия и скотоложество. В XIII веке содомия превратилась не только в воплощение luxuria — одного из главных грехов человечества, но и в экстремальный случай всех грехов и преступлений вообще.

Крупнейшие доминиканские теологи XIII века Фома Аквинский и Альберт Великий также пропагандировали понимание содомии именно в смысле однополого сексуального контакта. Альберт определял содомию как «противоестественный» коитус с лицом того же пола (лат. coitus cum simili sexuell) и не включал в понятие содомии самоудовлетворение, анальный секс с женщиной или с животным. Даже инцестуальные гетеросексуальные контакты, по мнению доминиканских теологов, не являлись таким серьёзным грехом, как «противоестественный грех».

Таким образом, в высокое Средневековье под содомией стали, в первую очередь, пониматься гомосексуальные контакты между мужчинами. В то же время гетеросексуальные анальные контакты перешли из разряда содомии в разновидности греховного контакта между мужчиной и женщиной, связанные с использованием «неправильного сосуда» для семени. А понятие содомии было дополнено направлением сексуального действия на собственный пол, основываясь на Посланиях к Римлянам апостола Павла (Рим. 1:26-27).

Термин «содомия» в период с VI по XIII века взамен нечёткому определению приобрёл чёткое понимание в виде однополого сексуального контакта — анального сношения между мужчинами и пенетрация с использованием искусственного фаллоса между женщинами. Хотя вопрос о том, является ли сексуальный контакт между женщинами содомией, оставался спорным вплоть до XVII—XVIII веков. Несмотря на это, продолжали оставаться ригористы, рассматривающие в качестве содомии все «неестественные» половые акты..

С XIII века содомия была введена в европейское светское право и ассоциировалась с ересью и государственной изменой. Ко второй половине XIII века (начало позднего Средневековья) в большинстве европейских государств содомия превратилась в преступление, наказываемое смертной казнью. С этого же времени начинается также табуирование содомии и появляется практика использования различных терминов вроде «неназываемого греха». Вплоть до XVI века обвинения в содомии почти всегда сопровождались обвинениями в ереси и наоборот.

Средневековое законодательство конкретных государств

Англия

С XIII века аналогичные законы существовали также в Англии и во Фландрии, где содомия считалась «преступлением против божественного величия» и наказывалась смертью.

В Англии сожжение содомитов ввёл Эдуард I (по исторической иронии, отец одного из самых известных монархов-гомосексуалов — Эдуарда II). Обвинение в противоестественном разврате чаще применялось как дополнение к обвинению, чтобы подчеркнуть справедливость кары. С 1317 по 1789 г. прошло 73 процесса. Эта цифра значительно уступает числу казненных еретиков, ведьм.

В 1533 году в Англии был принят Buggery Act 1533, предусматривающий наказание в виде смертной казни за содомию, включая однополые сексуальные контакты, анальный секс и зоофилию. Виновные в преступлении подвергались казни через повешение. В случае доказанной попытки совершения указанных деяний обвиняемые наказывались тюремным заключением.

Германские государства

Наказания за содомию обнаруживаются в уголовных кодексах германских государств со второй половины XIII века. Например, введённое в 1221—1225 годах Саксонское зерцало ещё не содержало законов против содомии, однако введённое в 1275 году Швабское зерцало уже предусматривало серьёзные наказания для содомитов. Между тем, наказание за содомию в уголовных кодексах немецких городов и государств встречается редко вплоть до введения Бамбергского уложения (1507), баварского кодекса (1508) и Constitutio Criminalis Carolina (1532) — уголовного кодекса императора Священной Римской империи германской нации Карла V, предусматривающие смертную казнь за скотоложество и сексуальные контакты между мужчинами.

В XVI—XVII веках произошло разделение между двумя видами «противоестественного разврата». Скотоложество, по-прежнему, считалось тягчайшим преступлением, которое наказывалось сожжением заживо. А однополые сексуальные контакты стали считаться менее серьёзным преступлением, за которое, несмотря на другое предписание в законе, contra legem полагалась казнь мечом.

В Германии Constitutio Criminalis Carolina формально была выведена из действия лишь в 1871 году с вступлением в силу Уголовного кодекса Германской империи. Однако, в связи с введением местных уголовных кодексов в различных немецких государствах, предписания «Каролины» теряли силу на их территориях. Впоследствии преследование «противоестественного разврата» нашло своё отражение в параграфе 175 Уголовного кодекса Германской империи, который в той или иной формулировке просуществовал вплоть до 1994 года.

Современность

В уголовных системах некоторых стран и сегодня обнаруживаются законы, предписывающие уголовную ответственность за те или иные сексуальные контакты, считающиеся в этих правовых системах «противоестественными» и поэтому преступными. В частности, это касается гомосексуальных контактов.

Уголовное преследование гомосексуальных контактов сегодня

См. также: Хронология декриминализации гомосексуальных отношений

В Новое время во многих странах (в том числе в Российской Империи) «мужеложство», «непристойное поведение» квалифицировались как уголовное преступление. (В Российской Империи Петр I ввел уголовное наказание за мужеложство, следуя примеру западноевропейских государств.) Начавшийся в конце XVIII века — начале XX века в странах Европы усилился процесс декриминализации гомосексуальности (в том числе мужской), завершившийся исключением соответствующих статей из уголовных кодексов всех европейских стран, стран Северной и Южной (кроме Гайаны) Америки, Австралии и ряда стран Африки и Азии. В 2008 году была принята Декларация ООН о сексуальной ориентации и гендерной принадлежности.

В настоящее время в большинстве стран мужеложство и гомосексуальные взаимоотношения вообще сами по себе не рассматриваются как самостоятельный состав преступления, но в ряде стран существуют отличия в возрасте согласия для гетеросексуальных и гомосексуальных отношений. В ряде стран гомосексуальное половое насилие рассматривается в отдельных статьях и для его обозначения используются специфические термины, Например, в России — «мужеложство» и «лесбиянство» в значение «насильственное мужеложство» и «насильственных лесбийский половой акт» соответственно.

По состоянию на 2014 год в 114 странах гомосексуальные контакты легальны, в 78 странах — нелегальны, в том числе в пяти странах мира (Иран, Йемен, Мавритания, Саудовская Аравия, Судан), а также в некоторых регионах Нигера и Сомали наказываются смертной казнью. Положение в Ираке неясно.

Известные люди, осуждённые за «противоестественные сексуальные контакты»

• Оскар Уайльд (1854—1900) — англо-ирландский поэт и писатель. Осуждён в 1895 году за «совершение актов грубой непристойности с определёнными особами мужского пола» (unlawfully committing acts of gross indecency with certain male persons), а не за содомию, см. например [www.oldbaileyonline.org/images.jsp?doc=189505200003 приговор] и примечание 12 на Wayne R. Dynes, Stephen Donaldson. [books.google.ru/books?id=y8_Ya2s3zN8C&lpg=PA13&pg=PA152 History of homosexuality in Europe and America]. — Taylor & Francis, 1992. — P. 152. — 420 p. — ISBN 9780815305507..
• Николай Ежов (1895—1940), нарком внутренних дел СССР, казнён. Мужеложство было далеко не главным пунктом обвинительного заключения по его делу, но при этом одним из немногих, которые он признал (в обвинительном заключении было сказано, что Ежов совершал акты мужеложества, «действуя в антисоветских и корыстных целях»).
• Алан Тьюринг (1912—1954) — английский математик. Осуждён в 1952 году, тюремное заключение заменено принудительным лечением (гормонотерапия), направленным на подавление потенции. Вскоре после завершения курса лечения покончил жизнь самоубийством.
• Генри Коуэлл — американский композитор, пианист, музыкальный теоретик, педагог. По обвинению в гомосексуализме был приговорён к 15 годам тюрьмы. Отбыл четыре года (1936-40) и был помилован губернатором Калифорнии.
• Сергей Параджанов (1924—1990) — кинорежиссёр. Об ориентации Параджанова слухи шли задолго до начала процесса, официальной причиной которого послужило обвинение в изнасиловании и принуждении к гомосексуальным актам молодых актёров. Ряд источников считает дело Параджанова «политическим».
• Анвар Ибрагим — бывший заместитель премьер-министра Малайзии, лидер оппозиции.
• Руслан Шарипов — узбекский независимый журналист. Осуждён за мужеложество и совращение несовершеннолетних в 2003 году. Организации Amnesty International и Human Rights Watch считают его политическим заключённым.
• Канаан Банана — политик Зимбабве, пастор; деятель освободительного движения в Родезии; деятель Африканского национального союза Зимбабве (ЗАНУ); первый президент независимого Зимбабве с 18 апреля 1980 по 31 декабря 1987 года. Также он был священник-методист, профессор теологии и дипломат. В 1998 году бывшие работники обвиняли его в сексуальном насилии и мужеложстве. Он отрицал эти обвинения, считая их политически мотивированными. Однако он был признан виновным и приговорён к 10 годам тюремного заключения (девять лет — условно).

См. также

• Список стран мира по отношению к легальности гомосексуальных контактов
• Статья 121 УК РСФСР и Параграф 995 «Уложения о наказаниях» Николая I
• Статья 377 Уголовного Кодекса Индии
• Судебный процесс «Лоуренс против Техаса» в Верховном суде США

Литература

• [old.ilga.org/Statehomophobia/ILGA_SSHR_2014_Eng.pdf State-sponsored homophobia]. — ILGA, 2014. — Т. 9. — 96 с. (англ.)

• Кон И. С. [de.slideshare.net/chronozaur/ss Лики и маски однополой любви: Лунный свет на заре]. — 2-е изд., перераб. и доп. — М. : ACT, 2003. — 576 с. — ISBN 5-17-015194-2.</span>

• Michael Brinkschröder. [books.google.de/books?id=6xp5_rasaTQC&printsec=frontcover Sodom als Symptom]. — Berlin: de Gruyter, 2006. — 659 S. — (Religionsgeschichtliche Versuche und Vorarbeiten). — ISBN 978-3-11-018527-0.

• Erwin J. Haeberle. [books.google.de/books?id=yWypQ4r68owC&printsec=frontcover Die Sexualität des Menschen]. — 2., erw. Aufl.. — Berlin: de Gruyter, 1985. — 607 S. — ISBN 978-3-11-010693-0.

• Magnus Hirschfeld. [books.google.de/books?id=eV8jAAAAQBAJ&printsec=frontcover Die Homosexualität des Mannes und des Weibes]. — 2. Aufl.. — Berlin: de Gruyter, 2001. — 332 S. — ISBN 3-11-017251-8.

• Helmut Puff. [books.google.de/books?id=oF5EOtERDrsC&pg=PA158 Über den Nutzen einer Geschichte der Homosexualitäten] // Geschlechtergeschichte und Allgemeine Geschichte: Herausforderungen und Perspektiven. — Göttingen: Wallstein Verlag, 1998. — S. 99-124. — 239 S. — ISBN 3-89244-282-7.

• Christine Reinle. [books.google.de/books?id=0fGca2uJrKMC&pg=PA165 Das mittelalterliche Sodomiedelikt] // Rechtsverständnis und Konfliktbewältigung / Stefan Esders (Hg.). — Köln: Böhlau Verlag GmbH, 2007. — S. 165-. — 427 S. — ISBN 978-3-412-20046-6.

• Christian Schäfer. [books.google.de/books?id=RemqUXsMyMsC&printsec=frontcover Widernatürlicher Unzucht (§§ 175, 175a, 175b, 182 a.F. StGB)]. — Berlin: BWV, 2006. — S. 38-45. — 359 S. — (Juristische Zeitgeschichte). — ISBN 3-8305-1241-4.

• Eugene F. Rice, Jr. [www.glbtq.com/social-sciences/sodomy.html Sodomy] (англ.) // An Encyclopedia of Gay, Lesbian, Bisexual, Transgender, and Queer Culture. — 2004.

• Arthur S. Leonard. [www.glbtq.com/social-sciences/sodomy_laws.html Sodomy Laws and Sodomy Law Reform] (англ.) // An Encyclopedia of Gay, Lesbian, Bisexual, Transgender, and Queer Culture. — 2004.

• [sorminiserv.unibe.ch:8080/tools/ainfo.exe?Command=ShowPrintVersion&Name=bv006389 BVerfG, Urteil vom 10. Mai 1957] (нем.) // Entscheidungen des Bundesverfassungsgerichts. — Nr. 6. — S. 389-443.

• Robert Purks Maccubbin (Ed.), Tis Nature’s Fault: Unauthorized Sexuality During the Enlightenment (Cambridge University Press, 1988)
• Mark D. Jordan, The Invention of Sodomy in Christian Theology (Chicago: University of Chicago Press, 1998).
• John Boswell, Christianity, Social Tolerance, and Homosexuality (University of Chicago Press; 8th Edition. edition, 2005).

Ссылки

• [www.sodomy.org/laws/ United States Sodomy Laws]  (англ.)
• [ilga.org/historic/Statehomophobia/World_legal_wrap_up_survey_November2006.pdf International Lesbian and Gay Association, «World Legal Wrap-Up»] (Nov. 2006)
• [www.gaylawnet.com/laws/laws.htm Gay laws worldwide]  (англ.)
• Артем Асташенков. [rusplt.ru/society/gei-v-mire.html В грубой, извращённой норме]. Русская планета (12 июня 2013). Проверено 12 января 2014. [www.webcitation.org/6MZRWkmP0 Архивировано из первоисточника 12 января 2014].
• Станислав Борзяков. [www.vz.ru/world/2014/1/10/667197.print.html Содом и контора]. Взгляд (10 января 2014). Проверено 12 января 2014. [www.webcitation.org/6MZRKDmyt Архивировано из первоисточника 12 января 2014].
• Ronen Steinke. [www.sueddeutsche.de/politik/homosexualitaet-unter-strafe-grausame-moral-1.1851359 Homosexualität unter Strafe: Grausame Moral] (нем.). Süddeutsche Zeitung (27. Dezember 2013). Проверено 12 января 2014.

Отрывок, характеризующий Законы против содомии

Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.