Закон Кальдероли
Поделись знанием:
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
| Об изменении порядка выборов Палаты депутатов и Сената Республики | |
| Modifiche alle norme per l'elezione della Camera dei deputati e del Senato della Repubblica | |
| Вид: | |
|---|---|
| Номер: |
270 |
| Подписание: | |
| Вступление в силу: | |
| Утрата силы: | |
Закон Кальдероли (итал. Legge Calderoli) — итальянский закон № 270 от 21 декабря 2005 года «Об изменении порядка выборов Палаты депутатов и Сената Республики» (итал. Modifiche alle norme per l'elezione della Camera dei deputati e del Senato della Repubblica), получивший в прессе широко распространённое название по имени его автора, министра институциональных реформ в правительстве Берлускони Роберто Кальдероли. В прессе также используется введённое политологом Джованни Сартори жаргонное наименование Porcellum — «латинизированный» вариант грубого итальянского определения «una porcata» («свинство», «дрянь», «барахло») и в то же время — аналогия с шутливым прозвищем итальянской избирательной системы 1993 года Mattarellum («пущенное в оборот» тем же Сартори)[1].
Содержание
История
Закон полностью изменил смешанную пропорционально-мажоритарную избирательную систему Италии, установленную законами № 276 и 277 от 4 августа 1993 года — так называемый «закон Маттарелла» (назван в честь основного разработчика, впоследствии — заместителя председателя правительства Серджо Маттарелла). Избирательная система Италии вновь стала строиться исключительно на принципе пропорционального голосования.
4 декабря 2013 года Конституционный суд принял решение об отмене ряда положений «закона Кальдероли», а именно: о «бонусе большинства»[it] (предоставление партии или коалиции, получившей относительное большинство голосов избирателей «бонусных» мест с целью обеспечения их абсолютного большинства) и невозможности преференциального голосования[it] (голосования за конкретного кандидата в партийном списке с тем, чтобы места в списке распределялись в соответствии с волеизъявлением избирателей)[2] — поступивший в Палату депутатов законопроект о новой избирательной системе сразу был прозван l’Italicum[3].
4 мая 2015 года Палата депутатов Италии проголосовала за новый избирательный закон[4][5]
Основные положения
- Закрытые партийные списки (liste bloccate), то есть избиратель голосует за список в целом, не имея возможности выказать своё предпочтение к отдельным кандидатам из списка, места в котором распределяются партийным руководством.
- Бонус большинства (premio di maggioranza) — то есть право партии или коалиции, собравшей любое относительное большинство голосов на выборах, на дополнительные («бонусные») депутатские места в количестве, необходимом для обеспечения этой партии или коалиции абсолютного большинства. На выборах в Палату депутатов для получения такого бонуса требуется относительное большинство голосов по общенациональному избирательному округу, за исключением автономных областей Валле-д’Аоста и Трентино — Альто-Адидже, а также региона Молизе (Ст. 57, п. 1 Конституции Италии); на выборах в Сенат — относительное большинство необходимо получить в региональном избирательном округе.
- Ясные политические программы, лидеры и символика, возможность создания коалиций, дающие избирателю возможность делать осознанный выбор между различными политическими силами. Лидеры партий и коалиций де-юре не являются официальными кандидатами на должность председателя Совета министров Италии, поскольку его назначает президент Республики после консультаций с лидерами парламентского большинства.
- Процентный барьер
- Процентный барьер для прохождения в Палату депутатов установлен на уровне минимум 4 % для партий и 10 % — для коалиций. При этом партии, входящие в коалиции, для получения парламентских мест должны набрать не менее 2 % голосов, а одна партия из числа не прошедших этот барьер также допускается в парламент — так называемое правило «лучшего неудачника» (miglior perdente).
- Процентный барьер для прохождения в Сенат составляет 8 % для партий и 20 % — для коалиций; для партий, состоящих в коалициях — 3 %. Количество мест, предоставляемых в Сенате регионам, прямо пропорционально их населению.
- Привилегии национальных меньшинств — партии национальных меньшинств для прохождения в Палату депутатов должны получить не менее 20 % голосов в своих округах. В Сенате 6 из 7 мест, предназначенных для представителей Трентино — Альто-Адидже, занимаются по итогам голосования в одномандатных округах по мажоритарной системе в этом регионе.
- Зарубежный избирательный округ — впервые создан отдельный округ для голосования итальянцев, проживающих за границей. В Палате депутатов 5 мест предоставлены Европе, 4 — Южной Америке, 2 — Северной и Центральной Америке, 1 — для всех остальных территорий. В Сенате 2 места выделены Европе, 2 — Южной Америке, 1 — Северной и Центральной Америке 1 — Африке, Азии, Океании и Антарктиде.
Напишите отзыв о статье "Закон Кальдероли"
Примечания
- ↑ [www.corriere.it/politica/speciali/2013/elezioni-legge-elettorale/notizie/legge-calderoli-porcellum_dd0d98c2-c849-11e2-8fbd-d55cdeb0d621.shtml Legge Calderoli, il «Porcellum»] (итал.). Corriere della Sera (29 maggio 2013). Проверено 24 января 2014.
- ↑ [www.corriere.it/politica/13_dicembre_04/consulta-boccia-porcellum-incostituzionale-172a817e-5d04-11e3-a319-5493e7b80f59.shtml La Consulta: il Porcellum è incostituzionale] (итал.). Corriere della Sera (5 dicembre 2013). Проверено 20 января 2014.
- ↑ Alessio Sgherza. [www.repubblica.it/politica/2014/01/20/news/legge_elettorale_ecco_il_modello_italicum-76486384/ Legge elettorale, ecco l'Italicum] (итал.). la Repubblica.it (27 gennaio 2014). Проверено 28 января 2014.
- ↑ [www.repubblica.it/politica/2015/05/04/news/italicum_al_traguardo_boschi_e_l_ultima_settimana_la_volta_buona_-113481160/?ref=HREA-1 Italicum è legge, via libera della Camera: 334 sì, 61 no. Opposizioni lasciano l'aula] (итал.). La Repubblica (4 maggio 2015). Проверено 4 мая 2015.
- ↑ [www.lastampa.it/2015/05/04/italia/politica/italicum-oggi-il-voto-finale-alla-camera-I9V2kFwmI4YRg6YgdcKzDJ/pagina.html L’Italicum è legge, il via libera senza opposizioni] (итал.). la Stampa (4 maggio 2015). Проверено 4 мая 2015.
Ссылки
- [www.normattiva.it/uri-res/N2Ls?urn:nir:stato:legge:2005-12-21;270!vig= LEGGE n. 270 "Modifiche alle norme per l'elezione della Camera dei deputati e del Senato della Repubblica"] (итал.). Normattiva.it (21 dicembre 2005). Проверено 20 января 2014.
- [www.repubblica.it/politica/2014/01/23/news/ecco_il_testo_corretto_della_legge_elettorale_presentato_in_commissione-76697578/?ref=HREC1-1 Italicum: ecco il testo della Legge elettorale in commissione] (итал.). la Repubblica (23 gennaio 2014). Проверено 23 января 2014.
|
Это заготовка статьи об Италии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Закон Кальдероли
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
