Закон Лескина
Поделись знанием:
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Зако́н Ле́скина — акцентологический закон, актуальный для литовского языка. Назван в честь открывшего его лингвиста А. Лескина[1].
Согласно этому закону, в истории литовского языка произошло сокращение конечных долгих слогов, если они находились под акутовой интонацией: rankàs (в.п. мн.ч.), rankà (тв.п. ед.ч.). Неакутированные слоги долготу сохраняли: rañkos (р.п. ед.ч. и и.п. мн.ч.)[1].
Действие закона Лескина можно наглядно продемонстрировать при сопоставлении кратких и полных форм литовского прилагательного gẽras «хороший»[2]:
| Акутированные слоги | Неакутированные слоги | ||||
|---|---|---|---|---|---|
| Падеж | Полная форма | Краткая форма | Падеж | Полная форма | Краткая форма |
| мужской род | |||||
| Тв. ед. | gerúoju | gerù | Р. ед. | gẽrojo | gẽro |
| И. мн. | geriéji | gerì | В. ед. | gẽrąjį | gẽrą |
| В. мн. | gerúosius | gerùs | Р. мн. | gerų̃jų | gerų̃ |
| И.-В. дв. | gerúoju | gerù | Тв. мн. | geraĩsiais | geraĩs |
| женский род | |||||
| И. ед. | geróji | gerà | Р. ед. | gerõsios | gerõs |
| Тв. ед. | gerą́ją | gerà | В. ед. | gẽrąją | gẽrą |
| В. мн. | gerą́sias | geràs | И. мн. | gẽrosios | gẽros |
| И.-В. дв. | geriéji | gerì | Р. мн. | gerų̃jų | gerų̃ |
Действие закона Лескина охватило не все литовские диалекты, в частности, он отсутствует в жемайтских говорах[3].
Напишите отзыв о статье "Закон Лескина"
Примечания
- ↑ 1 2 Collinge N. E. The Laws of Indo-European. — Amsterdam — Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1985. — P. 115.
- ↑ Дыбо В. А. Славянская акцентология. — М.: Наука, 1981. — P. 12.
- ↑ Olander Th. Balto-Slavic Accentual Mobility. — Berlin-New York: Mouton de Gruyter, 2009. — P. 113. — ISBN 978-3-11-020397-4.
Литература
- Collinge N. E. The Laws of Indo-European. — Amsterdam — Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1985. — P. 115-116.
Отрывок, характеризующий Закон Лескина
– Я позову, – сказал Петя.– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
