Закон об искоренении всех форм дискриминации в Грузии

Об искоренении всех форм дискриминации
груз. დისკრიმინაციის ყველა ფორმის აღმოფხვრის შესახებ
Вид:	Закон Грузии
Номер:	2391-II
Принятие:	Парламентом Грузии 2 мая 2014 года
Подписание:	Президентом Грузии 7 мая 2014 года
Вступление в силу:	7 мая 2014 года
Первая публикация:	7 мая 2014 года

Закон Грузии «Об искоренении всех форм дискриминации» (груз. დისკრიმინაციის ყველა ფორმის აღმოფხვრის შესახებ) — антидискриминационный закон, принятый 2 мая 2014 года парламентом Грузии и вступивший в силу 7 мая 2014 года. Закон направлен на борьбу с дискриминацией, в том числе и по признаку сексуальной ориентации и гендерной идентичности. Именно поэтому он встретил множество протестов со стороны грузинского духовенства и консервативных политиков.

Содержание закона

Закон запрещает дискриминацию из-за расовой принадлежности, национальности, пола, возраста, сексуальной ориентации и гендерной идентичности, гражданства, места жительства, имущественного положения и некоторых других признаков. После протестов церкви правительство провело встречи с представителями духовенства, в результате чего текст документа претерпел некоторые изменения. Однако признаки «сексуальная ориентация» и «гендерная идентичность» в нём сохранились несмотря на протесты грузинской патриархии.

Законопроект является одним из условий, выполнение которых необходимо для получения безвизового режима с Евросоюзом. Аналогичные законы уже были приняты в Молдавии и на Украине.

Рассмотрение законопроекта

Законопроект был принят в первом чтении парламентом Грузии 17 апреля 2014 года. За документ проголосовали 110 парламентариев. Второе чтение законопроекта состоялось 1 мая 2014 года. За законопроект высказались единогласно все 112 депутатов.

Третье и окончательное чтение законопроекта состоялось 2 мая 2014 года — за документ проголосовало 120 депутатов, против — 1 депутат. Президент Грузии Георгий Маргвелашвили подписал закон 7 мая 2014 года. В этот же день текст документа был опубликован в «Законодательном вестнике» и вступил в силу.

Критика и протесты

Критика правозащитников

Правозащитники выражают критику по поводу законопроекта. По их мнению, он не является эффективным, так как в нём не отражены эффективные механизмы для осуществления антидискриминационных мер. Кроме того, по их мнению, предложенный правительством документ существенно отличается от его первоначальной версии, созданной Министерством юстиции при совместной работе с неправительственными организациями, представителями этнических, религиозных и других социальных групп. В частности, в новой версии исчезло положение, предусматривающии возможность штрафования физического или юридического лица, государственного органа или органа местного самоуправления, осуществляющего дискриминацию.

Протесты консерваторов и духовенства

Против принятия закона активно выступала Грузинская православная церковь, так как, по её мнению, закон является «пропагандой и узакониванием» гомосексуальности. Грузинская Патриархия настаивала на исключении признаков сексуальной ориентации и гендерной идентичности из текста законопроекта. Против документа выступали и некоторые оппозиционные политики, например, кандидат в мэры Тбилиси Дмитрий Лордкипанидзе и лидер «Христиан-демократического движения» Георгий Ахвледиани.

Для деэскалации конфликта грузинское правительство даже предложило ввести в Конституцию страны запрет однополых браков, хотя и текущий гражданский кодекс Грузии определяет брак как союз между мужчиной и женщиной.

См. также

• Закон о противодействии дискриминации на Украине
• Закон об обеспечении равенства в Молдавии
• Грузия и Европейский союз

Ссылки

• [parliament.ge/ge/law/1336/4106 Текст закона]  (груз.)
  • [matsne.gov.ge/en/document/download/2339687/0/ru/pdf Русский перевод закона]

Отрывок, характеризующий Закон об искоренении всех форм дискриминации в Грузии

Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.