Закон о гуано

Закон о гуано (англ. Guano Act), или Закон о гуановых островах (Закон об островах с залежами гуано, англ. Guano Islands Act) — федеральный закон США, принятый Конгрессом 18 августа 1856 года, позволявший гражданам США завладевать островами с залежами гуано, расположенными где угодно вне юрисдикции других государств и не имеющими законных владельцев или местного населения. Закон также наделял президента США правом использования военной силы для защиты интересов этих граждан по отношению к содержащим залежи гуано островам.

Если гражданин Соединённых Штатов обнаруживает залежи гуано на каком-либо острове, рифе или скале, находящемся вне юрисдикции какого-либо иного Правительства, не занятом гражданами какого-либо иного Правительства, и ненасильственным способом вступает во владение таковым, поселяясь на нём, таковые остров, риф или скала могут, по усмотрению Президента, считаться принадлежащими Соединённым Штатам

Оригинальный текст (англ.)  

Whenever any citizen of the United States discovers a deposit of guano on any island, rock, or key, not within the lawful jurisdiction of any other Government, and not occupied by the citizens of any other Government, and takes peaceable possession thereof, and occupies the same, such island, rock, or key may, at the discretion of the President, be considered as appertaining to the United States.

— первый параграф «Закона о гуано»

.

Причины появления

В начале XIX столетия гуано начало высоко цениться в качестве сельскохозяйственного удобрения. В 1855 году в Соединённых Штатах стало известно о наличии богатых залежей гуано на островах Тихого океана. Конгресс принял данный закон для ускорения захвата и облегчения контроля над источниками ценного ресурса.

Закон явным образом разрешал считать гуановые острова владением США, однако также предусматривал, что США не обязаны сохранять за собой эти владения после истощения залежей гуано. При этом закон не конкретизировал статус, который получат данные территории после того, как перестанут представлять интерес для завладевших ими частных лиц — граждан США.

Закон положил начало концепции островных территорий Соединённых Штатов. Прежде любая территория, приобретаемая Соединёнными Штатами, сразу становилась интегральной частью страны, если только её статус не изменялся договором, и в принципе обладала возможностью стать в будущем штатом Союза. Закон о Гуано декларировал появление особой разновидности территорий, которые, находясь в ведении федерального правительства, не имели даже теоретической возможности повысить свой статус до уровня штата Союза. Такие территории также называются неинкорпорированными территориями.

В соответствии с данным законом были выдвинуты притязания на более чем 50 островов. К настоящему времени остаются во владении Соединённых Штатов следующие из них: Бейкер, Джервис, Хоулэнд, риф Кингмен, атолл Джонстон, атолл Мидуэй. Остальные в настоящий момент не являются территорией США. Принадлежность острова Навасса оспаривается Гаити. Ещё более сложный и по сей день не разрешённый спор ведётся вокруг принадлежности островов Серранилья (Serranilla) и Бахо-Нуэво. В 1971 году США и Гондурас подписали договор, признающий суверенитет Гондураса над островами Сисне (Свон).

Ссылки

• [assembler.law.cornell.edu/uscode/html/uscode48/usc_sup_01_48_10_8.html Текст закона: U.S. Code, Title 48, Chapter 8 (на английском языке)]

Отрывок, характеризующий Закон о гуано

Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.