Закон о реформе и контроле за иммиграцией в США (1986)
Закон о реформе и контроле за иммиграцией в США (англ. IRCA 1986), также закон Симпсона-Мадзоли (подписал Президент Рональд Рейган 6 ноября 1986) постановление (акт) Конгресса США, согласно которому в очередной раз был преобразован закон об иммиграции в США. До сих пор закон более широко известен как Иммиграционная амнистия в США, поскольку это была первая и единственная официальная крупномасштабная иммиграционная амнистия в истории страны по сост. на 2010 год.
Законодательство
Закон ввёл наказание за осознаный найм или принятие заявления на работу от незаконных иммигрантов или же других легально находящихся в стране иностранцев, не имеющих разрешения на работу. Работодатели, таким образом, вынуждены были сначала проверить статус служащих или кандидатов. Кроме того, данный закон предоставил амнистию определенным категориям незаконных иммигрантам, которые смогли доказать что они проникли на территорию страны до 1 января 1982, то есть как минимум за пять лет до принятия закона, и непрерывно проживали в США всё это время. Закон предоставил путь к легализации в первую очередь многочисленным сельскохозяйственных сезонным рабочим, а также другим нелегальным («просроченным») иммигрантам. Иммигрантам было дано 3 дня на то, чтобы обратиться в ближайший паспортный стол. Амнистией воспользовалось за это время 2,8 млн человек, около 80 % из них граждане Мексики. Особенно значительными масштабы легализации были в штатах Техас и Калифорния.
Последстсвия
Закон до сих пор неоднозначно воспринимается в США, особенно в республиканской среде из-за последовавшей за ним цепной реакции. Дело в том что вслед за 2,8 млн легализовавшимися иммигрантами, согласно законам США, начали прибывать и до настоящего времени прибывают жёны, дети, родители, братья и сёстры, что в фактически увеличило численность иммигрирующих в 3-5 раз. Амнистия также оказала значительное влияние на изменение расового и национального состава Юго-Запада США, ускорив высокие темпы роста латиноамериканского населения.
См. также
Напишите отзыв о статье "Закон о реформе и контроле за иммиграцией в США (1986)"
Отрывок, характеризующий Закон о реформе и контроле за иммиграцией в США (1986)
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.
