Закотное (Луганская область)

Село Закотное укр. Закотне Страна УкраинаУкраина Область ЛуганскаяЛуганская область Район Новопсковский Координаты 49°28′22″ с. ш. 38°59′05″ в. д.49.47278° с. ш. 38.98472° в. д. / 49.47278; 38.98472    Основан 1632 Площадь 8 км² Высота центра 60 м Официальный язык украинский, русский Население 1269 человек (2001) Плотность 158,63 чел./км² Часовой пояс UTC+2, летом UTC+3 Телефонный код +380 6463 Почтовый индекс 92352 Автомобильный код BB, НВ / 13 КОАТУУ 4423382001 Показать/скрыть карты

К:Населённые пункты, основанные в 1632 году

Закотное (укр. Закотне) — село, относится к Новопсковскому району Луганской области Украины.

Население по переписи 2001 года составляло 1269 человек. Почтовый индекс — 92352. Телефонный код — 6463. Занимает площадь 8 км². Код КОАТУУ — 4423382001.

В селе родился Герой Советского Союза Дмитрий Жеребилов.

Местный совет

92352, Луганська обл., Новопсковський р-н, с.Закотне, вул.Айдарська,8  (укр.)

История

По неподтвержденным данным городок был основан донскими казаками еще до 1640 года. По ревизии 1703 года указана другая дата - 1694 год. В 1705 году Ф.М.Апраксин предлагал разорить все казачьи городки и на месте Закотного городка построить или город-крепость или большое местечко для черкасов-малороссов "чтоб Айдаром от украины донских казаков отделить" - т.е. отнять казачьи земли в пользу Москвы и заселить их неказачьим населением. Что и было сделано несколько позже, хотя городок Закотный (в документах указанный также как Закотенский или Закотинская (Закотницкая) станица) не полностью поддержал К.Булавина - городок был у донских казаков отнят, а все территории переподчинены слобожанам.

Ссылки

• [w1.c1.rada.gov.ua/pls/z7502/A005?rf7571=18335 Закотное на сайте Верховной рады Украины]  (укр.)

Отрывок, характеризующий Закотное (Луганская область)

Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.