Зак Фэйр

Зак Фэйр
Zack Fair
Игровая серия	Final Fantasy
Дополнительная информация
Род занятий	СОЛДАТ первого класса
Оружие	Buster Sword

Зак Фэйр (англ. Zack Fair, яп. ザックス・フェア Дзаккусу Фэа, также рус. Закс) — главный герой Crisis Core: Final Fantasy VII и Last Order: Final Fantasy VII, СОЛДАТ первого класса. Появлялся как эпизодический персонаж в Final Fantasy VII и Advent Children; на момент начала Final Fantasy VII Зак мёртв и появляется лишь в воспоминаниях героев, тем не менее, играя значительную роль в сюжете. Он был предыдущим (до Клауда Страйфа) владельцем Buster Sword — огромного меча, полученного Заком, в свою очередь, от своего учителя — СОЛДАТа первого класса Анджела Хьюли. У Зака яркие голубые глаза (следствие облучения Мако), у него характерная причёска — зачёсанные назад, но сильно встопорщенные чёрные волосы с одной выпущенной вперёд прядью. Крестообразный шрам у Зака на щеке, появляющийся во второй половине Crisis Core и Advent Children, оставлен всё тем же Анджелом.

В оригинальной игре Зак внешне отличался от Клауда Страйфа лишь цветом и формой прически и наличием наплечников на обоих плечах; его образ и история являются связующими для сюжетной линии Клауда Страйфа и его связи с главным антогонистом игры — Сефиротом. Они сдружились ещё со времен совместной миссии в Нибельхейме, вместе пережили нибельхеймский инцидент; Клауд и был последним человеком, с кем Зак общался перед смертью. Зак был первым парнем Айрис Гейнсборо — именно в контексте её отношений с Клаудом впервые всплывает имя Зака (тем паче, что знакомство как Зака, так и Клауда с Айрис произошло весьма схожим образом).

Зак является главным героем игры Crisis Core: Final Fantasy VII, охватывающей семь лет его жизни и подводящей общую черту под всеми появлениями Зака в Final Fantasy VII, скрепляя их воедино, включая его участие в Вутайской войне, отношения с Айрис, противостояние с Генезисом, нибельхеймский инцидент, побег из Поместья «Син-Ра» и смерть.

Внешность

Зак выглядит, как молодой человек, худощавого телосложения, с хорошо развитой мускулатурой. У него торчащие чёрные волосы и ярко-голубые глаза — результат воздействия мако энергии. Вначале игры Зак одет в форму СОЛДАТа второго класса, затем в форму солдата первого класса. На щеке у него находится крестообразный шрам, полученный во время схватки с лучшим другом и учителем Энджилом.

Характер

Как многие в его возрасте, Зак полон юношеского максимализма, мечтает стать героем и любит молодых красивых девушек. По словам его учителя Энджила Хюли, «Ноль внимания и неугомонный, как маленький щенок». Но, несмотря на все эти недостатки, Зак — храбрый воин и превосходный боец, стоящий в ряду с такими СОЛДАТами, как Генезис, Энджил и Сефирот.

Биография персонажа

Зак родился в деревне под названием Гонгага. С юных лет, как и многие мальчишки, он мечтал вступить в элитное подразделение СОЛДАТы и стать таким же героем, как Сефирот. Ему повезло. Он уехал в Мидгар, стал СОЛДАТом и довольно быстро дослужился до СОЛДАТа второго класса. Это произошло во многом потому, что учителем Зака был сильный и мудрый СОЛДАТ первого класса Энджил Хюли. Но за это время он не получал серьёзные задания. Война с Вутаем подходила к концу, а это значило, что шансов стать героем у Зака оставалось всё меньше и меньше. Наконец, в один день Зак получает серьёзное задание — противостоять остаткам войск Вутая. Он хорошо проявляет себя в этой миссии, уничтожив множество воинов Вутая и с помощью Энджила выполняет задание. На обратном пути на них нападают люди, не являющиеся воинами Вутая. Зак вынужден сопровождать директора Лазарда. Когда он возвращается, чтобы забрать своего учителя, на него нападает огненный монстр Ифрит. От смерти Зака спасает Сефирот. Выясняется, что нападавшие — генетические копии дезертировавшего СОЛДАТа первого класса Генезиса. Ифрит был призван тоже им.

Спустя месяц после пропажи Энджила Зак получает новое задание — вместе с Турком Ченгом обследовать родину Энджила и Генезиса Банору. Там Зак встречает мать Энджила Джилиан. Затем он находит Генезиса и Энджила. Уговоры Зака ни к чему не приводят. Выясняется, что Генезис превратился в монстра и его тело начало деградировать, и теперь он вместе с Энджилом ищет способ исцелиться. Ченг говорит, что для уничтожения улик Шинре придёться стереть Банору с лица земли. Зак бежит в дом Энджила, чтобы предупредить об этом его мать, однако находит её мертвой, а рядом с её телом — Энджила. Потрясённый увиденным, Зак бьёт своего учителя, однако Энджил не сопротивляется. Затем появляется Генезис и призывает ещё одного сильного монстра, однако Заку удаётся одолеть его. Затем он и Ченг улетают на вертолете. Зак с грустью смотрит на то, как бомбы уничтожают деревню и плантации тупояблок.

После миссии в Баноре директор Лазард повышает Зака до СОЛДАТа первого класса, а затем на здание Шинры нападают копии Генезиса и боевые роботы. Зак спешит на улицу. Там знакомиться с остальными Турками. Затем он спасает девушку Циссней из Турков от более сильной копии Генезиса. После битвы на улицах города Сефирот вызывает Зака в Мако реактор 5. Там на Зака нападет странное существо, которое оказывается копией Энджила. В Реакторе Зак и Сефирот обнаруживают лабораторию и бумаги относительно некого проекта G — проекта по созданию более сильных СОЛДАТ на генетическом уровне с помощью клеток Дженовы. Затем в лаборатории появляется доктор Холландер — один из руководителей проекта G, и сам Генезис. Сефирот велит Заку преследовать Холендера, а сам остаётся с Генезисом. Зак следует за Холландером, но путь ему преграждает Энджил. У него появляется белое крыло — это означает, что он, как и Генезис, становится монстром и его тело тоже начало деградировать. Зак пытается убедить друга в том, что у него крыло не монстра, а ангела. Но Энджил хочет только одного — это стать человеком. Он начинает противостоять Заку в рукопашной схватке, но Зак отказывается противостоять лучшему другу. После сильной атаки Энджила под Заком проламывается пол, и он падает в трущобы Мидгара. Когда, после падения, Зак приходит в себя и обнаруживает, что находится в Церкви, среди цветов. Он видит девушку, которая вырастила эти цветы ─ Айрис Гейнсборо. Молодые люди быстро сближаются, и Зак вовсе не торопится вернуться к работе. Однако его вызывают, когда Генезис вновь нападает на здание Шинры. По дороге Зак встречает Энджила, который говорит, что он вновь хочет вернуться в ряды СОЛДАТ и противостоять Генезису. Вначале Зак колеблется, по после, обрадованный возвращением друга, соглашается. Добравший до здания Шинры, Зак обнаруживает Сефирота, который довольно успешно противостоит копиям Генезиса. Затем он встречает Профессора Ходзё. Генезис говорит, что Холландер обещал остановить деградацию, но Ходзе только насмехается над ним. Затем Генезис призывает ещё одного монстра. Заку удаётся одолеть и его. Затем Генезис отступает.

После второй защиты здания Шинра Зак вновь хочет побыть с Айрис, однако Ченг вызывает его на срочное задание в Модеохайм, где находятся Генезис и Холландер. По пути в Модеохайм вертолет терпит крушение и Заку с Ченгом приходиться добираться до назначенного места пешком. По дороге Зак знакомится с Клаудом Страйфом. Добравшись до базы, Зак обнаруживает там Генезиса и Холландера. Генезис злится из-за промедления Холландера и угрожает ему оружием. После появления Зака Холландер сбегает, а Генезис вступает с Заком в бой. В этой схватке Зак одерживает победу над ослабевшим от деградации Генезисом. После неё Зак пытается убедить его в том, что он — не монстр, а СОЛДАТ, но Генезис спрыгивает в пропасть. Затем в одном из домов Зак находит Энджила и Холландера. Энджил, понимая, что ему не удастся излечиться, провоцирует Зака на поединок. Холландер говорит, что во время проекта G Генезис оказался ошибкой, а вот Энджил полностью оправдал его ожидания совершенного монстра. Энджил сливается с несколькими из своих копий и превращается в очень сильного монстра. Зак понимает, что у него нет выхода, вступает в поединок с бывшим учителем. Бой заканчивается победой Зака, а Энджил умирает. Перед смертью он передаёт Заку своё оружие ─ Buster Sword. После смерти лучшего друга убитый горем Зак находит единственное утешение в компании Айрис. Видя состояние Зака, его отправляют в отпуск на море.

Отпуск Зака заканчивается после того, как вновь появляются копии Генезиса. Это означает, что Генезис может быть жив. Зак возвращается на работу, но терпит неудачу. Холландеру удаётся сбежать. Затем происходит событие, навсегда изменившее жизнь Зака. Его, Сефирота, Клауда и одного пехотинца Шинры отправляют на задание в Нибельхейм для того, чтобы исследовать неполадки в Мако реакторе. В этом реакторе они обнаруживают закрытый отсек с телом Дженовы и капсулы со странными существами. Затем в реакторе появляется живой, как оказалось, Генезис. Он рассказывает Сефироту о проектах, с участием клеток Дженовы. Сефирот оказался идеальным результатом экспериментов. Его гены невозможно было передавать другим, именно поэтому его тело, в отличие от тела Генезиса, не деградирует. Генезис умоляет Сефирота поделиться с ним его клетками, чтобы излечиться, но Сефирот отказывает ему и уходит. Затем он поселяется в особняке Шинра и, читая книги и отчёты по изучению Дженовы, Сефирот теряет свой рассудок. На седьмой день после этого он покинул библиотеку и начал свой поход против человечества с истребления жителей Нибельхейма, убивая всех встречных горожан и поджигая дома. А затем он отправился к Мако реактору, для воссоединения с Дженовой. Зак следует за ним и обнаруживает в реакторе раненную Тифу. Она отказывается принимать помощь. Зак безуспешно пытается добиться от Сефирота объяснений. После он понимает, что это больше не тот Сефирот, которого он знал, и нападает на него. В схватке Зак терпит поражение и получает серьёзное ранение. Затем на Сефирота нападает Клауд, вооружившись мечом Зака. Он успевает нанести Сефироту рану, но и Сефирот протыкает Клауда своим мечом. Из последних сил Клауд выдергивает из себя меч и отбрасывает Сефирота в сторону. Сефирот прыгает в пропасть вместе с головой Дженовы, а Зак и Клауд теряют сознание. Люди Шинры подбирают их и Профессор Ходзё проводит над ними опыты в подвале особняке Шин-Ра.

Спустя четыре года после инцидента в Нибельхейме Заку удается разбить стекло капсулы, где он находился, и сбежать вместе с Клаудом, который все время пребывает без сознания. В побеге ему помогает Циссней. Во время путешествия Зак встречает живого Генезиса. Тот рассказывает ему, что над Заком проводили опыты, и что теперь он стал таким же, как он и Энджил. Копия Генезиса, съевшая пучок волос Зака, мгновенно превращается в монстра. Затем Зак добирается до своей родной деревни Гонгаги. Там он встречает директора Лазарда, который стал копией Энджила и убивает Холландера. После он просит Цисни позаботиться о своих родителях, а сам отправляется на поиски Генезиса в Банору. Там, в пещере, он обнаруживает Генезиса, который хочет слиться с планетой и, наконец, исцелиться. Генезис превращается в огромного монстра, но Заку удается одолеть его. После этого Генезис возвращается к своему нормальному состоянию. Крыло и седина пропадают, и он вновь ровно вступает с Заком в бой. Зак опять побеждает Генезиса и выносит его из пещеры. Директор Лазард умирает, а Зак и Клауд вновь пускаются в бега. Генезиса забирают солдаты. Во время путешествия на Зака нападает целая армия воинов Шин-Ра. Зак побеждает многих из них, при этом его неоднократно ранят. Окровавленный и израненный, Зак падает на землю, вспоминая Айрис. Очнувшийся Клауд подползает к другу и Зак передаёт ему Buster Sword, а сам умирает и отправляется в Лайфстрим.

Отрывок, характеризующий Зак Фэйр

Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.