Зализ

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Зали́зы — обтекатели, обеспечивающие плавное, без завихрений, застойных зон и срывов обтекание мест сочленения различных частей летательного аппарата, например стыка крыла самолёта с фюзеляжем, пилона подвески двигателя с мотогондолой и т. п.

Помимо основных видов сопротивления воздушного потока (при обтекании воздушного судна) таких как лобовое сопротивление (зависит от площади лобовой проекции летательного аппарата)и индуктивное сопротивление (зависит от величины углов атаки при маневрировании), существует интерференционное сопротивление, вызванное перемешиванием струйных потоков вблизи элементов конструкции, расположенных друг к другу под углом от 60 градусов и выше, с образованием зон турбулентности (существенным ростом общего сопротивления летательного аппарата). Наиболее сильно возрастает эта составляющая сопротивления на скоростях от 80 до 400 км/ч. Проблема устраняется при проектировании летательного аппарата методом заполнения теоретической зоны интерференции подходящим материалом.



См. также

Напишите отзыв о статье "Зализ"

Отрывок, характеризующий Зализ

Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.