Зализюк, Пётр Иосифович

Пётр Иосифович Зализюк
Дата рождения	14 марта 1906(1906-03-14)
Место рождения	село Комаргород Томашнольского района, Винницкая область [Российская Империя]]
Дата смерти	18 июня 1975(1975-06-18) (69 лет)
Место смерти	Москва, СССР СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск
Годы службы	1928—1969
Звание
Командовал	28-й гвардейский стрелковый корпус; 57-я гвардейская стрелковая дивизия; 88-я гвардейская стрелковая дивизия; 15-я армия.
Сражения/войны	Советско-финская война; Великая Отечественная война
Награды и премии	Иностранные награды:
Автограф

Пётр Иосифович Зализюк (14 марта 1906, село Комаргород, Винницкая область, Российская Империя — 18 июня 1975, г. Москва, СССР) — советский военачальник, участник Великой Отечественной войны. Генерал—лейтенант (1955).

Биография

Пётр Иосифович Зализюк родился 14 марта 1906 года в селе Комаргород Томашнольского района Винницкой области Российской Империи. Украинец. Член ВКП(б) с 1931 года.

Довоенная служба

В РККА — с ноября 1928 года. Служил в 133-м стрелковом полку 45-й стрелковой дивизии городах Киев и Коростень, затем курсант полковой школы младшего начсостава, младший командир и помощник командира взвода сверхсрочной службы полковой школы. С сентября 1931 года — курсант Одесской пехотной школы, по её окончании, с октября 1932 года командовал взводом курсантов в Ленинградском авиационно-техническом училище. С ноября 1932 года — курсовой командир 1-й военной школы авиатехников им. К. Е. Ворошилова.

С мая 1936 года П. И. Зализюк учился в Военной академии РККА им. М. В. Фрунзе, по окончании которой, в мае 1939 года, был назначен начальником штаба 75-го стрелкового полка 31-й стрелковой дивизии в городе Сталинграде.

С августа 1939 года — начальник оперативного отделения штаба 103-й стрелковой дивизии в городе Ворошиловске. В декабре 1939 года — начальник оперативного отделения штаба 9-й армии, в этой должности участвовал в советско-финской войне 1939—1940 годов. За неудачи и просчеты в планировании армейских операций в апреле 1940 года был понижен в должности и вновь назначен начальником оперативного отделения штаба 103-й стрелковой дивизии.

Великая Отечественная война

В начале Великой Отечественной войны П. И. Зализюк в той же должности. В августе 1941 года был ранен. По излечении, в октябре 1941 года, убыл на учёбу в Академию Генштаба РККА им. К. Е. Ворошилова, однако уже в ноябре направлен в СибВО на формирование 58-й армии, где был начальником и старшим помощником начальника 1-го отделения оперативного отдела штаба армии. После сформирования армия была передислоцирована в АрхВО, где вела оборонительные работы.

С мая 1942 года — начальник 1-го отделения оперативного отдела штаба 7-й резервной армии, которая в июле 1942 года была переименована в 62-ю армию и включена в состав Сталинградского фронта. В этой должности участвовал в Сталинградской битве.

С ноября 1942 года П. И. Зализюк — начальник штаба 39-й гвардейской стрелковой дивизии (гвардии майор) 62-й армии, которая в составе Юго-Западного фронта участвовала в контрнаступлении под Сталинградом, затем в июле 1943 года в Изюм-Барвенковской наступательной операции.

«С его прибытием резко улучшилось руководство штабом… грамотно направлял подчиненных на выполнение приказов командования. Знает применение всех родов войск и умело организует взаимодействие»

— Из боевой характеристики.

С августа 1943 года — начальник штаба 28-го гвардейского стрелкового корпуса в 8-й гвардейской армии в составе Юго-Западного, затем 1-го Белорусского фронтов. В период с 30 декабря 1943 года по 18 января 1944 года — временно исполняющий дела командира 28-го гвардейского стрелкового корпуса. Корпус во взаимодействии с другими соединениями армии участвовал в Никопольско-Криворожской, Березнеговато-Снигирёвской, Одесской, Люблин-Брестской наступательных операциях.

В дни ожесточенных боев за Донбасс и в последующих боях в сложной боевой обстановке обеспечил управление боем частей корпуса. Знает своё дело. Умело руководит работой подчиненных штабов"

— Из наградного листа.

С августа 1944 года — командир 57-й гвардейской стрелковой дивизии, которая в составе 8-й гвардейской армии 1-го Белорусского фронта вела бои на западном берегу реки Висла по расширению плацдарма, принимала участие в Висло-Одерской, Берлинской наступательных операциях, овладении Берлином. 20 апреля 1945 года присвоено воинское звание генерал-майор.

Послевоенная служба

После войны гвардии генерал-майор П. И. Зализюк проходил службу в ГСОВГ, до января 1946 года продолжал командовать 57-й гвардейской стрелковой дивизией, затем был назначен исполняющим дела командира 19-й гвардейской механизированной дивизии, с августа — командир 88-й гвардейской стрелковой дивизии. С января 1947 года — на учёбе в Высшей военной академии им. К. Е. Ворошилова, по её окончании, с ноября 1948 года, был начальником штаба и 1-м заместителем командующего 14-й армией.

С апреля 1953 года — начальник штаба, а с мая 1954 года — 1-й заместитель командующего 15-й армией, с апреля 1956 года — командующий 15-й армией. В 1955 году присваивается воинское звание генерал-лейтенант.

С сентября 1957 года — старший военный советник командующего войсками военного округа ННА ГДР. С декабря 1958 года — начальник штаба ТуркВО, с июля 1963 года — начальник штаба и 1-й заместитель командующего войсками ТуркВО. С сентября 1964 года — военный специалист при командующем войсками военного округа ННА ГДР.

С мая 1969 года — в распоряжении Главнокомандующего Сухопутными войсками СССР.

В отставке

С декабря 1969 года в отставке. Жил в городе Москве. Умер 18 июня 1975 года. Похоронен на Введенском кладбище (участок № 29).

Награды

• Орден Ленина;
• Орден Красного Знамени (23.07.1943);
• Орден Красного Знамени;
• Орден Красного Знамени;
• Орден Красного Знамени;
• Орден Суворова 2-й степени (16.10.1943);
• Орден Кутузова 2-й степени (08.05.1945);
• Орден Красной Звезды (15.01.1943);
• Орден Красной Звезды;
• Советские медали.
• Иностранные ордена и медали.

См. также

57-я гвардейская стрелковая дивизия 39-я гвардейская стрелковая дивизия

28-й гвардейский стрелковый корпус 15-я армия

Источники

• [www.podvignaroda.ru/?n=10120283 Сайт «Подвиг народа»]
• [voina.su/enc/people/?node=26861&idx_and=ARRAY(0x7f5358757fc8)&name=3635&card=31168 Великая Отечественная война в контексте Второй мировой]

Литература

• Морозов А. В. «39-я Барвенковская». Москва, 1981 г.
• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь. — М.: Кучково поле, 2011. — Т. 1. — 736 с. — 200 экз. — ISBN 978-5-9950-0189-8.
• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — 672 с. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Зализюк, Пётр Иосифович

Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.