Залозецкий, Карл Акинфиевич
| Карл Акинфиевич Залозецкий | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
13 (25) июля 1848 (49 лет) |
| Место смерти: | |
| Научная сфера: |
судопроизводство западных губерний России, гражданские законы Царства Польского |
| Место работы: | |
| Учёная степень: |
магистр обоих прав |
| Учёное звание: |
профессор |
| Альма-матер: | |
Карл Акинфиевич (Акимович) Залозецкий (4 (15) ноября 1798, Меджибож, Подольская губерния — 13 (25) июля 1848, Москва) — российский юрист, ординарный профессор Московского университета.
Биография
Поляк, вероисповедание римско-католическое. Первоначальное образование получил в родительском доме, а затем в училище в городе Бар, куда поступил в 1809 году. По окончании курса в этом училище, Залозецкий в 1817 году определился в Кременецкий лицей, где оставался до 1824 года. Здесь за особое прилежание и отличное поведение он получил серебряную и золотую медали и несколько похвальных отзывов.
Окончив курс наук в лицее, Залозецкий поступил в Александровский Варшавский университет и в 1827 году удостоился степени магистра обоих прав. По окончании университета он в 1829 году был назначен регентом Любартовского округа. Заслуживает внимания свидетельство, выданное ему Любартовским мирным судом, где говорится, что «Залозецкий, будучи назначен регентом гипотеческой канцелярии после нотариусов и гипотечных консерваторов, привел весь архив в порядок личною деятельностью и на собственное иждивение, и что он во время военных действий 10 мая 1831 года, предоставив своё собственное личное имущество истреблению от пожара[1], заботился только об участи архива, который единственно ему обязан своим спасением, и что Залозецкий в течение всего времени исправления должности регента принимал акты от лиц бедных безвозмездно».
В 1834 году Залозецкий был переведён в Люблин регентом земской губернской канцелярии, и ему поручено было иметь надзор за архивом древних актов Люблинской губернии. Одновременно он состоял преподавателем юридических наук и в Люблинской губернской гимназии. В 1837 году Залозецкий был определен исправляющим должность подсудка мирового суда Люблинского округа, а в следующем году назначен подпрокуратором при Люблинском гражданском трибунале 1-й инстанции и, кроме того, членом экзаменационной комиссии. Последнюю должность он исполнял безвозмездно. В 1842 году Залозецкий был назначен в Московский университет профессором польских гражданских законов (официальное название — кафедра законов Царства Польского) на юридическом факультете. Эту кафедру он занимал до самой смерти, последовавшей от холеры 13 (25) июля 1848 года. Область научных интересов: судопроизводство западных губерний России, гражданские законы Царства Польского. Читал курсы «Польское гражданское судоустройство и судопроизводство», «Ипотеческие и нотариальные постановления».
Напишите отзыв о статье "Залозецкий, Карл Акинфиевич"
Литература
- При написании этой статьи использовался материал из Русского биографического словаря А. А. Половцова (1896—1918).
- Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского Московского университета. — [starieknigi.info/Knigi/B/Biograficheskij_slovar_professorov_Moskovskogo_imp_universiteta_1_1855.pdf Ч. 1.] — 1855. — С. 335—336.
- [letopis.msu.ru/peoples/799 Залозецкий Карл Акинфиевич (Акимович)]. Сайт МГУ. Проверено 31 декабря 2013.
Примечания
- ↑ Имеется в виду пожар в Любартове, сожжённом 28 апреля (10 мая н.ст.) 1831 года во время польского восстания в ходе боя между польским отрядом Хржановского и русским корпусом генерала Крейца.
Отрывок, характеризующий Залозецкий, Карл Акинфиевич
Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
