Зальцбургское архиепископство

Княжество-архиепископство Зальцбургское
нем. Fürst-Erzbistum Salzburg
Княжество-архиепископство в составе СРИ
1278 — 1803 →
Герб
Столица	Зальцбург
Язык(и)	немецкий
Религия	католицизм

К:Появились в 1278 годуК:Исчезли в 1803 году

Княжество-архиепископство Зальцбургское (нем. Fürst-Erzbistum Salzburg) — церковное княжество в составе Священной Римской империи, со столицей в городе Зальцбург (современная Австрия).

Архиепархия Зальцбурга стала княжеством-архиепископством в 1213 году, когда архиепископ Эберхард II Регенсбургский получил титул имперского князя. После того, как 1245 году на Лионском соборе папа Иннокентий IV отлучил от церкви своего врага — императора Фридриха II, то Эберхард, как и большинство немецких князей, отказался поддержать это решение, за что был тоже отлучён от церкви.

Во время периода междуцарствия в Священной Римской империи (1254—1273) архиепископство также переживало тяжёлые времена. Ситуация установилась лишь в конце XIII века, когда избранный императором Рудольф I стал превращать Австрию в своё наследственное владение. С тех пор зальцбургские архиепископы были верными союзниками Габсбургов в их борьбе против Виттельсбахов.

В 1347 году в Зальцбург пришла «Чёрная смерть», после чего в архиепископстве начался упадок. В XV веке княжество страдало от турецких вторжений и грабительской политики властей. В 1473 году Бернард II Рёрский впервые в истории собрал совет княжества, и отрёкся от должности. В 1481 году император Фридрих III даровал городу Зальцбургу право самому избирать себе бургомистра и городской совет, что вызвало непрерывную борьбу между ними и правивщим архиепископом. Ситуацию сумел переломить лишь ставший архиепископом в 1495 году Леонард фон Койтшахт, который, пригласив в 1511 году бургомистра и членов городского совета на большой обед, арестовал их всех и вынудил отказаться от таких прав. Леонард сумел укрепить экономическое положение архиепископства, увеличил добычу соли, золота и серебра, и сделал Зальцбург одним из богатейших государств в составе Священной Римской империи.

В 1514 году Леонарду пришлось сделать своим коадъютором Маттхойса Ланга фон Велленберга, бывшего секретаря императора Максимилиана I. Последние годы жизни Леонард провёл в борьбе против своего коадъютора, который, после смерти Леонарда в 1519 году, и стал новым архиепископом Зальцбургским.

Фон Велленберг быстро стал очень непопулярным в архиепископстве за свою ортодоксальную позицию в вопросах, связанных с Реформацией, и во время Крестьянской войны в Германии ему пришлось тяжело сражаться, чтобы удержаться на своём посту. Последующие правители действовали более мудро, и сумели удержать Зальцбург в стороне от религиозных войн, терзавших Германию в XVI-XVII веках.

В 1803 году в рамках германской медиатизации архиепископство было секуляризовано и преобразовано в Зальцбургское курфюршество.

Отрывок, характеризующий Зальцбургское архиепископство

– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.