Замок Брумов

Замок
Брумов hrad Brumov
Страна	Чехия
Город	Брумов-Бильнице
Строительство	1210—1220 годы
Статус	национальный памятник культуры Чешской Республики
Состояние	руины
Сайт	[www.hradbrumov.cz/ Официальный сайт]

Замок Брумов (чеш. hrad Brumov) — бывший королевский замок расположен на горе, над городом Брумов-Бильнице на юго-востоке Чехии в исторической области Моравия, в Злинском крае, в районе Злин, в 30 км юго-восточнее столицы края г. Злина.

Построен в 1210-1220 годах одним из вассалов чешского короля Пржемысла Оттокара I. Замок служил охранной крепостью, контролирующей проходящий через Вларский перевал торговый путь, соединяющий Королевство Венгрия с Моравией.

Это была одна из самых значимых и больших чешских крепостей. Её мощные стены могли выдержать любую осаду, а с башен просматривались все окрестности. Замок Брумов несколько раз перестраивался, а также переходил из рук в руки. В начале XV века во времена гуситских войн его после длительной осады завоевала армия императора Сигизмунда.

Во время 15-летнего владения замком бургграфом Зигмундом Панкрацем, его воины терроризировали всю округу, и совершали вооружённые набеги в Венгрию.

В ходе Тридцатилетняей войны замок был взят валахами. Здесь были сооружены каменные бастионы, продолжали совершенствоваться оборонительные сооружения. Во время нашествия турок и их татарских союзников, а затем венгерских повстанцев в 1663, 1683 годы и в начале XVIII века интенсивно проводились новые фортификационные работы.

Позже, замок несколько раз пострадал от пожаров, которые были настоящим наказанием средневековых городов. Первый крупный пожар, уничтоживший почти все замковые хозяйственные постройки, произошел в 1760 году. Восстановлению подлежало далеко не всё. Замок так и не оправился от разрушений. Он горел еще два раза: в 1820 и 1827 годах. Эти пожары были фатальными. От замка остались одни руины.

Ныне Брумовский замок объявлен национальным памятником культуры Чешской Республики.

Ссылки

• [www.hradbrumov.cz/ Сайт замка Брумов] (чешск.)

Отрывок, характеризующий Замок Брумов

– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.