Карнарвон (замок)

Замок
Карнарвон англ. Caernarfon Castle</br>вал. Castell Caernarfon
Карнарвон (1994 год)
Страна	Великобритания
Местоположение	Карнарвон, Гуинет, Уэльс
Строительство	1284—1330 годы
Состояние	хорошее

Карнарвон (англ. Caernarfon Castle, вал. Castell Caernarfon) — средневековый замок, расположенный в городе Карнарвон, округ Гуинет, Уэльс, Великобритания. С конца XI века и вплоть до 1283 года на месте современного замка был расположен деревянный замок норманнского типа (англ. motte-and-bailey). В 1283 году под руководством короля Англии Эдуарда I на месте старого деревянного начали возводить каменный. Замок сооружался в рамках крупномасштабной программы Эдуарда I по усилению английского влияния в Уэльсе, в ходе которой были созданы другие замки (Бомарис, Конуи, Харлех), а также основаны новые города (Флинт, Аберистуит, Ридлан). Замок является выдающимся примером военной архитектуры Западной Европы XIII—XIV веков.

История

Римская империя

Первые укрепления в местности, на которой сейчас находятся замок Карнарвон и одноименный город, были сооружены римлянами. Их военное поселение (каструм), которое они назвали Сегонций (лат. Segontium), находилось на окраинах современного Карнарвона. Поселение находилось у берега реки Сент, впадающей в пролив Менай. Название города Карнарвон происходит от римского поселения. На валлийском языке населённый пункт был известен как «y gaer yn Arfon», что означает «укрепление напротив острова Мон». Мон (вал. Môn) — валлийское название острова Англси. После того, как римляне покинули Британию в начале V века н. э., о Сегонции известно довольно мало.

Норманнское завоевание

В 1066 году Вильгельм, герцог Нормандии, вторгся в Англию. Завоевав Англию, Вильгельм решил подчинить себе уэльские земли. Согласно «Книге страшного суда», Вильгельм назначил над Уэльсом Роберта Рудланского в 1086 году, который был убит через два года валлийцами. Его двоюродный брат, граф Честер, Гуго д'Авранш смог восстановить контроль над Уэльсом и построил три замка: один в Мерионетшире, второй — на острове Англси, третий — у Карнарвона. Карнарвонский замок находился на мысе, образованном рекой Сент и отделённом от острова Англси проливом Менай. Это был замок норманнского типа (англ. motte-and-bailey), защищаемый деревянным частоколом и возвышенностью. Возвышенность (англ. motte) впоследствии была использована при постройке каменного замка Эдуардом I; точное расположение жилых и хозяйственных построек (англ. bailey) неизвестно. Предположительно, они находились к северо-востоку от укрепления. Возможно, на возвышенности находилась деревянная оборонительная башня (англ. keep). В 1115 году валлийцы вновь восстановили свою власть над Гвинедом, и замок перешёл во владение принцев Уэльских. Из документов той эпохи известно, что в замке останавливались Лливелин Великий и Лливелин Последний.

Замок Эдуарда I

22 марта 1282 года вспыхнула очередная война между Англией и Уэльсом, начавшаяся с восстания Давида ап Грифида. 11 декабря того же года погиб принц Уэльский Лливелин ап Грифид, поддержавший своего младшего брата. Давид ап Грифид, оставшись без помощи Лливелина, продолжил воевать с Англий, но безуспешно. В мае 1283 года пал последний замок Давида — замок Долбадарн, в июне того же года Давид был захвачен в плен, а позже жестоко казнён.

Давид был последним принцем Уэльским — не англичанином. После поражения в войне Давид был казнён, а титул принца Уэльского стали носить наследники английского престола, начиная с Эдуарда II (получившего титул в 1301 году), сына Эдуарда I, родившегося в замке Карнарвон в апреле 1284 года.

После победы в войне Эдуард I приступил к усилению английского влияния над Уэльсом. Кроме замка в Карнарвоне, Эдуард начал строительство замков Конуи, Харлех. Ответственным за строительство замка был Джеймс из Сен-Джорджа, выдающийся военный архитектор того времени. Согласно хроникам «Цветы истории» (лат. Flores Historiarum), во время проведения строительных работ в Карнарвоне было найдено тело римского императора Магна Максима, которое было перезахоронено в местной церкви.

Кроме замка был изменён и сам город: были добавлены городские стены, соединённые с замком, была построена новая пристань. Первое упоминание о строительстве в Карнарвоне датируется 24 июнем 1283 года, когда был вырыт ров, отделявший замок от города, расположенного к северу. Вокруг места расположения будущего каменного замка был поставлен временный частокол (лат. bregatium), призванный защищать это место до тех пор, пока не были бы воздвигнуты стены замка. Древесина завозилась водным путём из довольно отдалённых мест (таких, как Ливерпуль). Камень же доставлялся из соседних мест, таких как остров Англси. Сотни человек были заняты выкапыванием рва и заложением фундамента для будущего замка. Место строительства замка становилось всё больше и начало залезать на город, в результате чего некоторые постройки города были уничтожены. Жители уничтоженных домов получили компенсацию только три года спустя. Параллельно со строительством стен замка строились деревянные апартаменты для Эдуарда I и его супруги Элеоноры Кастильской, посетивших Карнарвон в середине июля 1283 года и остановившихся в замке на месяц.

Историк архитектуры Арнольд Тейлор полагает, что когда Эдуард I и его супруга Элеонора посетили Карнарвон во время Пасхи в 1284 году, Орлиная башня (англ. Eagle Tower) была уже построена. В статуте об Уэльсе, вышедшем в Ридлане 3 марта 1284 года говорится, что Карнарвон был наделён правами города, имеющего своих представителей в Парламенте (англ. borough), а также административного центра графства Гвинед.

Стены города были почти построены уже к 1285 году. Работы же над замком продолжались. В 1289 году расходы на строительство замка были незначительны, а в 1292 году прекратились. Эдуард I потратил £80 000 на строительство замков в Уэльсе в период с 1277 по 1304 год, а в период с 1277 по 1329 год — £95 000. К 1292 году на строительство замка и городских стен ушло £12 000. После строительства южной стены и городских стен, окружавших Карнарвон в защитное кольцо, должен был строиться северный фасад замка.

В 1294 году валлийцы подняли восстание под предводительством Мадога ап Лливелина. Карнарвон, будучи административным центром и символом английской власти в Уэльсе, был первоочередной целью для валлийцев. В сентябре они захватили город, нанося в то же время сильные повреждения стенам города. Замок был защищён лишь рвом и временными укреплениями, вследствие чего был быстро захвачен. Вскоре после этих событий начался сильный пожар. Летом 1295 года англичане выдвинулись в поход на Карнарвон, и уже в ноябре того же года принялись заново сооружать укрепления. Городским стенам отдавался наивысший приоритет, благодаря чему восстановительные работы удалось закончить за два месяца до окончания запланированного срока. Восстановление обошлось английской казне в £1 195 (примерно половина суммы, первоначально затраченной на стены). После этого все усилия были направлены за завершение строительства замка, остановленные в 1292 году. После подавления восстания Эдуард решил построить замок Бомарис на острове Англси. Контролировать работу должен был Джеймс из Сен-Джорджа, в результате чего контроль за строительством замка в Карнарвоне взял на себя другой военный архитектор — Уолтер из Херефорда. К концу 1301 года на северную стену и башни были затрачены дополнительные £4 500. Расходы в период с ноября 1301 года по сентябрь 1304 неизвестны, возможно из-за того, что многие занятые строительством люди были переброшены на север для помощи в войне с Шотландией. Согласно документам тех лет, в октябре 1300 года Уолтер из Херефорда был в Карлайле. Осенью 1304 года он вернулся в Карнарвон, и работы возобновились. После его смерти в 1309 году его место занял Генри из Эллертона. Возведение замка продолжалось без существенных простоев в работе вплоть до 1330 года.

Всего в период с 1284 по 1330 год на строительство замка было затрачено от £20 000 до £25 000. Это была огромная сумма по тем временам. Последующие строительные работы в замке были незначительные, и всё, что осталось от замка — в основном сохранилось со времён правления Эдуарда I. Несмотря на большие расходы, многое, что планировалось построить в замке, не было до конца осуществлено. Например, тыльные части ворот Короля (вход со стороны города) и ворот Королевы (вход с юго-восточной стороны) были оставлены незавершёнными.

Период с XIV века по наши дни

Карнарвон, будучи столицей северного Уэльса, имел постоянный гарнизон. Первые два столетия после правления Эдуарда I между валлийцами и англичанами отношения были довольно напряжёнными. Наблюдалось оттеснение валлийцев от наиболее важных должностей. В начале XV века напряжённость вылилась в очередное восстание (1400—1415 годов), которое возглавил Оуайн Глиндур. Во время восстания замок Карнарвон был одной из самых главных целей повстанцев. Осаждён в 1401 году. В ноябре того же года у замка произошла битва (англ. Battle of Tuthill) между его гарнизоном и повстанцами, закончившаяся безрезультатно для обеих сторон. В 1403 — 1404 годах замок снова находился в осаде валлийцев и их союзников-французов; численность гарнизона к тому времени составляла около 30 человек.

Вступление в 1485 году на английский престол династии Тюдоров, имевших валлийские корни, предвещало изменения в управлении Уэльсом. При их правлении враждебность между двумя народами заметно уменьшилась. В результате английские замки, построенные в Уэльсе, включая замок в Карнарвоне, перестали играть существенную роль по удержанию Уэльса за Англией и были заброшены.

Стены замка и башни, будучи каменными, оставались в хорошем состоянии. Но всё, что было сделано из дерева (например, крыши), сгнило. Известно, что к 1620 году крыши имели только Орлиная башня и ворота Короля (англ. King's Gate). Здания и сооружения внутри замка также были в плохом состоянии, так как всё ценное (стекло и железо) с них было снято. Несмотря на своё обветшалое состояние замок, будучи контролируем во время Гражданской войны роялистами, был осаждаем сторонниками Парламента три раза. Комендантом крепости был Джон Байрон, 1-й барон Байрон. В 1646 году замок сдался войскам Парламента. После этого замок Карнарвон больше не участвовал ни в каких войнах. В 1660 году вышел приказ о его разрушении, но работа по его разрушению была быстро прервана и, возможно, никогда не начиналась.

Замок находился в запущенном состоянии вплоть до конца XIX века. Начиная с 1870-х правительство начало выделять средства для того, чтобы привести его в порядок. Обязанность за контролированием работ взял на себя Лливелин Тернер. Были починены лестницы, зубцы стен и башен, крыши; ров, несмотря на сопротивление местных жителей, был очищен от построек, так как они портили вид. Под покровительством Управления общественных работ замок, начиная с 1908 года, получил защиту как здание, имеющие важное историческое значение. В 1911 году впервые в замке Карнарвон была проведена церемония присвоения титула (инвеститура) принца Уэльского Эдуарду VIII. В 1969 году в замке проводилась инвеститура принца Чарльза. Несмотря на то, что замок является собственностью английской короны с момента его постройки, он находится под охраной CADW (организация по охране исторических памятников Уэльса).

В 1986 году замок вошёл в состав Объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО «Замки и городские стены Короля Эдуарда I в Гвинеде» (англ. Castles and Town Walls of King Edward I in Gwynedd). В замке находится музей валлийских королевских стрелков.

Архитектура

На дизайн замка повлияло желание сделать из него величественный символ английской власти над Уэльсом. Это было особо важно, так как Карнарвон тогда должен был быть административным центром северной части присоединённых территорий. На расположение замка повлиял выбор наиболее удобного географического положения. Важную роль в выборе места также сыграло расположение возвышенности, использовавшееся для его деревянного норманнского предшественника. Стены замка огораживают узкое, похожее на грубую восьмёрку пространство. Это пространство было разделено на две части: верхнее восточное и нижнее западное соответственно. Восточная часть должна была содержать апартаменты для короля, которые, впрочем, никогда не были завершены. Разделение предполагало наличие для этой цели специальных сооружений, которые также не были построены. Внешний вид замка отличается от других замков, построенных Эдуардом, чередой цветных полос в стенах, которые, таким образом, были похожи на стены Константинополя. Намеренное использование приёмов в строительстве, применяемых в Римской империи, должно было повысить авторитет Эдуарда I как правителя. Также считается, что на конструкцию замка повлияла мечта римского императора Магна Максима о форте, «самом красивом, какой люди когда-либо видели», в пределах города, расположенного у устья реки в гористой местности напротив острова. Эдуард посчитал, что этим фортом был римский Сегонций.

Кроме полос разного цвета, из которых состояли стены замка, замок Карнарвона отличался от других замков башнями, которые у него были не круглыми, а многоугольными. Считается, что выбор именно такой формы башен также должен был ассоциироваться с башнями Константинополя. Орлиная башня в западной части замка была самой большой. На ней расположены три башенки, каждая из которых в прошлом была увенчана статуями орлов. В башня содержала большое помещение и возможно была построена для Отто де Грандсона, первого юстициара Уэльса. Замок также содержал специальные ворота, через которые посетители могли в него попасть, плывя вверх по реке Сент.

Замок имеет два основных входа. Один позволяет проникнуть в замок только из расположенного к северу города (ворота Короля), второй находится на юго-востоке и позволяет попасть в замок, минуя город (ворота Королевы (англ. Queen's Gate). Ворота охранялись типичными для того времени мощными укреплениями с башнями с обеих сторон от входного проёма. Если бы строительство ворот Короля было завершено, то человек должен был бы пройти по двум подъёмным мостам, через пять входных проёмов, под шестью опускающимися решётками, пройти поворот на 90 градусов, и только после этого он оказывался в западной части замка. На пути было множество бойниц и дыр-убийц. В нише над входом в ворота Короля в 1321 году была сооружена статуя Эдуарда II.

В то время, как стена и башни остались почти нетронутыми, всё, что осталось от зданий внутри замка — это их фундамент. Если в верхней части замка должны были находиться апартаменты короля, то в нижней — такие здания, как кухни. Кухни находились сразу к западу от ворот Короля. Изучив плохо сохранившиеся фундаменты кухонь, Арнольд Тейлор пришёл к выводу, что они были построены не очень основательно. Другой ключевой деталью внутреннего пространства замка был т. н. Большой Холл (англ. Great Hall), примыкавший к южной стороне нижней части замка. От этого сооружения остался только фундамент, но в свою лучшую пору Большой Холл был впечатляющим зданием с красивой архитектурой, в котором проводились различные торжественные мероприятия.

См. также

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 374 [whc.unesco.org/ru/list/374 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/374 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/374 фр.]

• Список замков Уэльса
• Замок Бомарис
• Замок Конуи
• Замок Харлех

Литература

• Allen Brown, Reginald (1984), The Architecture of Castles: A Visual Guide, B. T. Batsford, ISBN 0-7134-4089-9 
• Davies, R. R. (1995), The Revolt of Owain Glyn Dŵr, Oxford: Oxford University Press, ISBN 9780198205081 
• Friar, Stephen (2003), The Sutton Companion to Castles, Stroud: Sutton Publishing, ISBN 978-0-7509-3994-2 
• McNeill, Tom (1992), English Heritage Book of Castles, London: English Heritage and B. T. Batsford, ISBN 0-7134-7025-9 
• Smith, J. B. (2004), [www.oxforddnb.com/view/article/16875 "Llywelyn ap Gruffudd (d. 1282)"], Oxford Dictionary of National Biography, Oxford: Oxford University Press, <www.oxforddnb.com/view/article/16875> 
• Taylor, Arnold (1986), The Welsh Castles of Edward I, London: Hambledon Press, ISBN 0-907628-71-0 
• Taylor, Arnold (1997), Caernarfon Castle and Town Walls (4th ed.), Cardiff: Cadw– Welsh Historic Monuments, ISBN 1-85760-042-8 
• Wilson, David M & Hurst, D Gillian (1970), "[ads.ahds.ac.uk/catalogue/adsdata/arch-769-1/ahds/dissemination/pdf/vol14/14_155_208_med_britain.pdf Medieval Britain in 1969]", Medieval Archaeology Т. 14: 155–208, <ads.ahds.ac.uk/catalogue/adsdata/arch-769-1/ahds/dissemination/pdf/vol14/14_155_208_med_britain.pdf> 

Ссылки

• [www.cadw.wales.gov.uk/default.asp?id=6&PlaceID=19 Замок Карнарвон на сайте CADW]  (англ.)
• [www.allcastles.ru/wales/caernarfon-castle.html Архитектура и фотографии замка Карнарвон]
• [whc.unesco.org/en/list/374 «Замки и городские стены Короля Эдуарда I в Гуинедде» на сайте Всемирного Наследия ЮНЕСКО]
• [www.roman-britain.org/places/segontium.htm Информация о римском форте Segontium]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Карнарвон (замок)

– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.