Замок Кёнигсберг

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Замок
Замок «Кёнигсберг»
нем. Königsberger Schloß
Страна Россия
Город Калининград
Основатель Пржемысл Оттокар II
Первое упоминание 1255
Дата основания 1255
Строительство 12551713 (последнее изменение) годы
Состояние начато воссоздание
Координаты: 54°42′36″ с. ш. 20°30′38″ в. д. / 54.71000° с. ш. 20.51056° в. д. / 54.71000; 20.51056 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=54.71000&mlon=20.51056&zoom=16 (O)] (Я)

Кёнигсбергский замок (нем. Königsberger Schloß) — замок Тевтонского ордена в Кёнигсберге (Калининград), называемый также Королевским замком. Заложен в 1255 году чешским королём Оттокаром II Пржемыслом и просуществовал до 1968 года. До 1945 года в его стенах размещались различные управленческие и общественные учреждения города и Восточной Пруссии, находились музейные собрания и залы для торжественных приёмов. Имя замка дало общее наименование для города, возникшего у замковых стен. Наряду с Кафедральным собором являлся важнейшей и древнейшей достопримечательностью города[1][2].





Описание

Замок располагался на холме у места слиянии двух рукавов реки Прегель. Построен был сначала из дерева, затем из кирпича и камня.

Здание имело максимальную длину 104 метра и ширину 66,8 метров. Самое высокое сооружение города — Замковая башня, высотой 84,5 метра, была перестроена в 18641866 годах в готическом стиле. Дважды в день с башни Замка звучал хорал. В 11 часов утра — «О, сохрани милость твою», в 9 часов вечера — «Покой всем лесам и полям».

Замок многократно перестраивался, и объединил в себе разнообразные архитектурные стили (готика, ренессанс, барокко, рококо). Изменялось в соответствии с периодами и его назначение. Первоначальная крепость приобретала признаки замка. Замок из резиденции власти превращался в музейный комплекс, становился средоточием духовной жизни.

Составные части замка

  • [de.wikipedia.org/wiki/Schlosskirche_(Königsberg) Замковая кирха]: место коронаций прусских королей
  • [de.wikipedia.org/wiki/Blutgericht_(Königsberg) «Кровавый суд»]: винный ресторан в подвалах замка
  • [de.wikipedia.org/wiki/Silberbibliothek «Серебряная библиотека»]: собрание древних книг и рукописей
  • [de.wikipedia.org/wiki/Moskowitersaal Зал московитов]: большой зал для приемов над замковой кирхой
  • [de.wikipedia.org/wiki/Haberturm Haberturm (Овсяная башня)]: древняя восьмиугольная башня на северо-восточном углу замка (уничтожена последней в 60-х годах XX века)
  • [de.wikipedia.org/wiki/Schlossturm_(Königsberg) Замковая башня] с часами на юго-западном углу замка, самое высокое сооружение города
  • [de.wikipedia.org/wiki/Unfriedtbau Unfriedtbau или Friedrichsbau]: барочный флигель с королевскими покоями: Тронный зал с парадными портретами всех королей и императоров, кроме Вильгельма II, Ahnensaal — зал предков, Комната рождения Фридриха I, Зеркальный зал, Кожаный зал, бывший Императорский салон, Охотничий зал, комнаты королевы Луизы, Керамический (флизовый) зал, бывшие покои кронпринца, Зал Ордена Чёрного Орла, бывший императорский гардероб, бывшая императорская спальня, Комната знамен и штандартов, кабинет императора, столовая.
  • [de.wikipedia.org/w/index.php?title=Datei:Firmarie-Flur.jpg&filetimestamp=20080515152710 Фирмари (приют)]
  • [de.wikipedia.org/wiki/Königsberger_Schlossteich Королевский (Замковый) пруд]: примыкал к замку с северо-востока

Учреждения и музейные коллекции, находившиеся в замке (по состоянию на первую половину XX века)

История замка

В Средние века считалось, что война против язычников — богоугодное дело и участие в крестовом походе способствовало духовному спасению. А войны против пруссов также являлись крестовыми походами. На рубеже 12541255 годов под флагом гохмейстера[3], бывшего ландмейстера Ордена Поппо фон Остерна, собралось значительное число крестоносцев. Самыми знатными из них были маркграф Отто III Бранденбургский и его шурин, богемский король Оттокар.

Городище Тувангсте

Севернее острова Кнайпхофа над долиной возвышалась на двадцать метров широкая округлая вершина горы, именуемой Тувангсте. На ней находилось городище, приют для беженцев, в котором жители окрестных прусских деревень собирались на свои веча, а также для жертвоприношений. Гохмейстер ордена и король Оттокар ещё не бывали здесь, но опытным взглядом солдата они отметили, что крепость, с помощью которой они намеревались укрепиться в покорённой Самбии (Землянде), необходимо построить именно на том месте, где, благодаря выгодному положению острова Кнайпхофа, уже в стародавние времена действовала переправа через реку, а укрепление пруссов на Твангсте так и напрашивалось на закладку орденской крепости.

Средние века

Замок был выстроен из дерева на месте прусского городища Тувангсте и на протяжении всего XIII века неоднократно подвергался нападениям восставших пруссов и литовских отрядов. Замок был основан в январе 1255 года как деревянное строение, двумя годами позже началось возведение кирпичного замка. Замок служил резиденцией Маршалов Тевтонского ордена и был центром сбора рыцарских походов в Великое княжество Литовское в XIV веке. С 1457 по 1525 год в замке находилась резиденция великого магистра ордена.


Строительство продолжилось в XIV веке. В отличие от существовавшего порядка застройки, здание Конвента выстроили не рядом с входной частью крепости, так называемой форбург, разделив их рвом, а внутри основных крепостных сооружений. Восточная часть, ранее принадлежавшая епископу, стала входной частью крепости и служила, кроме того, для хозяйственных нужд. Основные крепостные сооружения, имевшие форму вытянутого с запада на восток прямоугольника, занимали всё плато горы. Внешнее укрепление состояло из двойного кольца каменных стен с пархамом (проход между стенами вального укрепления, одновременно место погребения рыцарей-монахов) между ними, с девятью выступающими башнями и четырьмя угловыми башнями — двумя с северной стороны и двумя с южной. Из этих башен до новейших времён сохранилась лишь одна — восьмигранная башня Haberturm на северо-восточном углу. Часть каменной стены сохранилась в качестве внешней стены позже перестроенного южного флигеля и нижнего этажа главной замковой башни Шлосстурм, которая возвышалась над южным пархамом. В качестве сторожевой и колокольной башни, венчающей весь крепостной ансамбль она была построена в конце XIV века. К внешним укреплениям относилась и внушительных размеров башня Данцкер, возвышавшаяся у юго-западного угла на четырёх каменных опорах над крепостным рвом и соединённая с крепостью ходом.

Здания во дворе крепости примыкали к внутреннему кольцу крепостной стены: госпиталь и приют для престарелых ветеранов Ордена — герренфирмария (Firmarie), а также большой амбар и другие помещения. В западной половине большого двора возвышался замок — здание Конвента, Конвентхауз. С трёх сторон он был окружён двором, но не был отделён от него стеной и рвом. Он содержал во всех своих четырёх крыльях все важные для крепости помещения, прежде всего посвящённую Деве Марии капеллу и трапезную. В центре внутреннего двора находился колодец. Герренфирмария и Конвентхауз были соединены между собой подвальным ходом под крепостным двором и переходным мостом над ним. Когда после переезда Гохмейстера в Мариенбург в 1309 году была произведена реформа администрации Ордена, а Кёнигсберг стал резиденцией орденского маршала, то поверх больших погребов, впоследствии вместивших прославленное виноторговое заведение «Blutgericht» («Кровавый суд» — средневековое название уголовного суда), построили так называемый маршальский дом с жилыми и служебными помещениями для маршала и его писарей. Но когда в 1457 году в эти помещения вселился Гохмейстер, то весь корпус получил название гохмейстерский флигель. Позже в нём расположились восточно-прусские высшие ведомства: придворный суд, бюджетное министерство, палата военных и государственных имуществ, государственный архив. В последние годы до разрушения там хранилось выставочное собрание Кёнигсбергской государственной библиотеки.

Герцогство Пруссия

В 1525 году, после проведённой Альбрехтом Бранденбургским секуляризации прусских владений ордена, замок перешёл в собственность герцога Пруссии. Был в нескольких местах перестроен. К этому времени он потерял свою оборонную функцию. В 1697 году курфюрст Бранденбургский и герцог прусский Фридрих III принимает в замке Великое посольство Петра I.

Королевство Пруссия

В 1701 году в замковой церкви прошла коронация первого прусского короля Фридриха I. Хотя столицей Прусского королевства стал Берлин, Кёнигсберг на протяжении первых двух третей XVIII века играл важную роль в жизни королевства. Замок поддерживался в хорошем состоянии. В кирхе замка в 1861 году короновался Вильгельм I, будущий первый император Германии.

Послевоенная история

Янтарная комната

Замок — последнее местонахождение (в 19421945 годах) знаменитой янтарной комнаты. Некоторые исследователи местонахождения комнаты считают, что она до сих пор находится в подвалах замка, хотя достоверных источников, подтверждающих эту информацию, не обнаружено. Поиск янтарной комнаты был одной из целей (не основной) раскопок замка, проводившихся в 2001—2008 годах немецким журналом «Шпигель».

Снос замка

В конце войны замок горел (в августе 1944 во время налёта англо-американской авиации и в апреле 1945 при штурме Кёнигсберга), но главные башни и стены к 1956 году ещё сохранились. Несмотря на протесты, в 1967 году, по решению первого секретаря обкома КПСС Николая Коновалова развалины замка были взорваны[4]. Вершина горы, на которой стоял замок, была на несколько метров срыта. Приблизительно на месте юго-восточной части замка в настоящее время стоит строившийся (и недостроенный) в советское время Дом Советов.

Замок сегодня

Археологические раскопки на территории замка

С 1993 по 2007 годы ( с перерывами) в замке велись археологические работы, с 2001 г. финансируемые немецким журналом «der Spiegel». Работы проводились Балтийской экспедицией Института археологии РАН совместно с Калининградским областным историко-художественным музеем. После окончания полевого сезона 2007 г. работы прекращены, финансирование остановлено, раскопанные руины замка находятся в состоянии разрушения из-за погодных условий. Причиной этому по версии журнала "Шпигель" послужило непонимание и отсутствие интереса со стороны мэрии города и Правительства области[5]. Реальной причиной прекращения работ стало отсутствие научного проекта, в рамках которого следовало вести археологические исследования руин Замка Кёнигсберг, а также отсутствие средств на консервацию вскрытых раскопками архитектурных остатков.

Возможное восстановление замка

Вопрос о восстановлении Королевского замка с разной силой обсуждается среди горожан и региональной власти с 1990-х годов. В соответствии с программой реконструкции центра Калининграда планируется воссоздание замка. В январе-феврале 2009 года администрация города планировала проведение конкурса на застройку территории бывшего замка (10 га). Результаты конкурса должны были быть подведены к маю-июню того же года[6], однако из-за разразившегося в мире финансового кризиса разговоры об этом поутихли.

15 июля 2009 года губернатор Калининградской области Георгий Боос в ходе проведения оперативного совещания дал поручение об организации референдума по вопросу о восстановлении замка[7].

7 июня 2010 года тогдашний министр культуры Михаил Андреев сообщил, что по вопросу о возможном восстановлении замка будет проведён референдум. Референдум будет совмещён с выборами в областную думу и окружной совет Калининград и состоится в марте 2011 года[8]. После смены губернатора и правительства области в сентябре 2010 года вопрос о референдуме больше не поднимался.

В 2013 году создано некоммерческое партнерство «Градостроительное бюро „Сердце города“» с целью реализации одноимённого проекта регенерации исторического центра города. По результатам проведенного в 2015 году открытого международного архитектурного конкурса «Пост-замок» принято решение о восстановлении Западного и Восточного флигелей замка как части Историко-культурного комплекса на Королевской горе.[9] В 2016 начаты раскопки сохранившихся подвалов и фундамента замка.

Управление замком

Замок Кёнигсберг с момента его основания возглавляли комтуры Тевтонского (Немецкого) ордена. Первым комтуром после основания замка стал в 1255 году Буркхард фон Хорнхаузен.

Галерея изображений

См. также

Напишите отзыв о статье "Замок Кёнигсберг"

Примечания

  1. [ost-preussen.babyhost.ru/p10.htm Королевский замок]
  2. [www.rudnikov.com/article.php?ELEMENT_ID=16395 Вторая жизнь королевского замка. Восстановить символ Кёнигсберга ради процветания Калининграда предлагают депутат Лопата и историк Трифонов]
  3. Гохмейстер // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  4. Александр Рябушев [www.ng.ru/regions/2008-11-11/100_zamok.html Калининградские руины ещё немного подождут] // Независимая газета, 11 ноября 2008
  5. [www.kaliningrad.ru/news/community/k514313.html Полный текст письма еженедельника «Шпигель» министру культуры Калининградской области] Калининград. RU, 10 Сентябрь 2008 года
  6. [www.regnum.ru/news/1067069.html В Калининграде объявлен конкурс по проектированию 10 гектаров бывшего Королевского замка // REGNUM, 09.10.2008 ]
  7. [www.kaliningrad.ru/news/community/k857159.html В Калининграде проведут референдум по восстановлению Королевского замка // Калининград.ру, 15 июня 2009]
  8. [kaliningrad.kp.ru/online/news/681098/ Алексей Денисенков. В Калининграде референдум о восстановлении замка совместят с выборами // Комсомольская правда, 07.06.2010]
  9. [www.tuwangste.ru/contests/contest_2/projects/358 Международный конкурс]. www.tuwangste.ru. Проверено 9 марта 2016.

Ссылки

  • [www.museum.ru/N23093 Археологические раскопки руин Королевского замка Кенигсберга]

Отрывок, характеризующий Замок Кёнигсберг

Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.