Рамбуйе (замок)

Рамбуйе (фр. Château de Rambouillet) — летняя резиденция французских президентов в городе Рамбуйе под Парижем.

Шато Рамбуйе с пятью башнями по углам было выстроено в 1374—1384 годах парижским прево Жаном Бернье и затем до конца XVII века оставалось в руках дворянского семейства Анжаннов. Король Франциск I, будучи страстным любителем охоты, наведывался в лес Рамбуйе для ловитвы; здесь же он умер от сепсиса — как гласит предание, в той башне, которая теперь носит его имя.

В середине XVI века Анжанны обновили замок в ренессансном вкусе, для чего был привлечён зодчий Оливье Имбер, также работавший над реконструкцией соседней усадьбы Туари. В XVII веке замком владела знаменитая в литературных кругах мадам де Рамбуйе. Её дочь вышла замуж за герцога Монтозье (воспитателя «великого дофина»), который провёл капитальный ремонт усадьбы и разбил новый парк.

Следующим собственником Рамбуйе был Луи-Александр де Бурбон, граф Тулузский — внебрачный сын Людовика XIV. Его наследники из Пентьеврского дома владели дворцом до 1783 года, когда его приобрёл для выездов на охоту Людовик XVI. Для его супруги Марии-Антуанетты в парке была построена ферма с обстановкой из севрского фарфора, стилизованной под деревянную крестьянскую утварь.

Наполеон вернул к жизни разорённый в годы революции дворец, велел сломать некоторые стены и обновил его интерьеры. В 1810 году аллея, ведущая ко дворцу, была обсажена болотными кипарисами. Последний раз Наполеон приезжал в Рамбуйе в ночь на 30 июня 1815 года, перед самым отъездом из Франции. В августе 1830 года в Рамбуйе отрёкся от престола последний из Бурбонов, Карл X.

Последним монархом, проживавшим в Рамбуйе, был Наполеон III. После его свержения дворец до 1883 года арендовал герцог Латремуй. В 1896 году усадьбу посетил с семьёй президент Феликс Фор, который решил сделать её загородной резиденцией французских президентов. В 1944 году эту традицию возобновил Шарль де Голль, остановившийся в Рамбуйе перед возвращением в освобождённый от немцев Париж.

Дворец в Рамбуйе продолжает и в настоящее время использоваться для проведения встреч на высшем уровне. Первый саммит «большой шестёрки» был организован Жискар д’Эстеном в ноябре 1975 года именно в Рамбуйе. В 1999 году здесь проходили ключевые переговоры о статусе Косово.

Отрывок, характеризующий Рамбуйе (замок)

– Ah, vous expediez le courier, princesse, moi j'ai deja expedie le mien. J'ai ecris а ma pauvre mere, [А, вы отправляете письмо, я уж отправила свое. Я писала моей бедной матери,] – заговорила быстро приятным, сочным голоском улыбающаяся m lle Bourienne, картавя на р и внося с собой в сосредоточенную, грустную и пасмурную атмосферу княжны Марьи совсем другой, легкомысленно веселый и самодовольный мир.
– Princesse, il faut que je vous previenne, – прибавила она, понижая голос, – le prince a eu une altercation, – altercation, – сказала она, особенно грассируя и с удовольствием слушая себя, – une altercation avec Michel Ivanoff. Il est de tres mauvaise humeur, tres morose. Soyez prevenue, vous savez… [Надо предупредить вас, княжна, что князь разбранился с Михайлом Иванычем. Он очень не в духе, такой угрюмый. Предупреждаю вас, знаете…]
– Ah l chere amie, – отвечала княжна Марья, – je vous ai prie de ne jamais me prevenir de l'humeur dans laquelle se trouve mon pere. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent. [Ах, милый друг мой! Я просила вас никогда не говорить мне, в каком расположении духа батюшка. Я не позволю себе судить его и не желала бы, чтоб и другие судили.]
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.


Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению князя в огромном кабинете. Из дальней стороны дома, из за затворенных дверей, слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.
В это время подъехала к крыльцу карета и бричка, и из кареты вышел князь Андрей, высадил свою маленькую жену и пропустил ее вперед. Седой Тихон, в парике, высунувшись из двери официантской, шопотом доложил, что князь почивают, и торопливо затворил дверь. Тихон знал, что ни приезд сына и никакие необыкновенные события не должны были нарушать порядка дня. Князь Андрей, видимо, знал это так же хорошо, как и Тихон; он посмотрел на часы, как будто для того, чтобы поверить, не изменились ли привычки отца за то время, в которое он не видал его, и, убедившись, что они не изменились, обратился к жене:
– Через двадцать минут он встанет. Пройдем к княжне Марье, – сказал он.
Маленькая княгиня потолстела за это время, но глаза и короткая губка с усиками и улыбкой поднимались так же весело и мило, когда она заговорила.
– Mais c'est un palais, – сказала она мужу, оглядываясь кругом, с тем выражением, с каким говорят похвалы хозяину бала. – Allons, vite, vite!… [Да это дворец! – Пойдем скорее, скорее!…] – Она, оглядываясь, улыбалась и Тихону, и мужу, и официанту, провожавшему их.